Межсезонье (Сборник)

Корнев Павел Николаевич

Народу в клуб набилось уже немало, но и свободных мест пока оставалось предостаточно. Костя медленно обошел стоявшую прямо посреди зала закрытую дверь, которая никуда не вела, и, заметив знакомых, направился к одному из столов у сцены.

– Привет! – поздоровался он с двумя скучавшими парнями и бухнулся на свободный стул.

– Привет, Напалм, – протянул ему руку Гена – невысокий щуплый парнишка с коротко стриженными светлыми волосами и татуировкой «Криоген» на тыльной стороне левой

ладони.

– Хорош! – Костину ладонь на мгновение обожгло холодом, и он невольно поморщился. Гена никогда не забывал напомнить другим о своих не столь уж великих способностях – моментально понижать температуру какого-либо небольшого по объему предмета. Как ни странно, непыльную работенку ему даже искать не пришлось – наоборот, еще выбирал, на кого пойти работать: на чародеев Братства или гимназистов. Оказалось, сверхбыстрая заморозка ингредиентов требовалась при изготовлении весьма обширного перечня зелий.

– Какие люди и без охраны! – осклабился второй из сидевших за столом парней. Был Степан Ларин лет на пять постарше Кости, на пару голов пониже и килограммов на тридцать тяжелее.

– А че такое? – уставился на него Напалм.

– Студент тебя искал, вроде должок хотел стребовать.

– Да пошел он! – вспылил пиромант. – Мы до понедельника следующего договаривались! Совсем оборзел! Подождет!

– Он в карты проигрался, вот и дергается. – Степан оглянулся посмотреть на соседний стол, где игравшие в «дурака» парни передвигали карты с помощью телекинеза, и презрительно фыркнул. Оно и понятно – сам он с таким даром вкалывал грузчиком на «Ферме».

– Перетопчется! – отмахнулся Костя.

– Выпьешь? – указал на бутылку с самогоном Гена, заработки которого позволяли безболезненно для собственного кошелька угощать приятелей выпивкой.

– Чуток, – кивнул Костя и, перегнувшись через спинку стула, ухватил за рукав проходившего мимо мужичка лет тридцати пяти. – Ну-ка, ком ту ми!

– О, здорово, Напалм! Здорово, парни! – заюлил тот. – Не заметил…

– Здоровей видали, да и те убежали, – не шибко приветливо ответил Костя. – Вась, когда пол-империала отдашь? На той неделе срок был!

– Я отдам!

– Понятно, что отдашь, – вовсе не удовольствовался таким ответом пиромант. – Когда?

– Скоро, на неделе… – вырвавший рукав Вася Светлячок бочком отодвинулся от стола. – На этой неделе обязательно отдам! Сейчас нету…

– Вот урод! – выругался Костя, выпил рюмку самогона и закусил половиной вареной картофелины. – Хоть ссы в глаза, все божья роса!

– Давно занимал? – усмехнулся Ларин.

– Да с месяц уже.

– Не отдаст.

– Печень поджарю! – фыркнул пиромант.

– Ты все там же? – Гена наколол на вилку последний пельмень из стоявшего посреди стола блюда. – Сторожем?

– Ага, – кивнул Костя.

– А в Дружину чего не устроишься?

– Не взяли, – Напалм не видел смысла скрывать и без

того известный всем факт. – Предложили в Патруль пойти, но я больной, что ли?

– Патруль – это жопа! – согласился с ним Гена и выронил вдруг ни с того ни с сего нагревшуюся алюминиевую вилку. – Ах ты!..

– Здорово, Морозильник! – проорал ему в ухо крепкого сложения парень с ожогом в пол-лица. – Саечка за испуг!

– Пошел вон, Жора, – отмахнулся Гена.

– О, Напалм! – продолжил развлекаться тот. – Давай, кто больше огненный шар сделает, а? Слабо?

Костя демонстративно отвернулся.

– О-хо-хо! Какие мы гордые, – слегка покачиваясь, Жора отошел от стола.

– Он под кайфом, что ли? – обернулся ему вслед Ларин.

– Он всегда под кайфом, – поморщился Костя. – Мудак!

– Блин, только не это, – вдруг обреченно вздохнул Гена. – Опять Лоцман приперся!

– Туши свет, – покачал головой Ларин. – Как знал ведь, не надо было рядом со сценой садиться.

– Переезжаем? – предложил Костя.

– Давай.

Тем временем вышедший на сцену в сопровождении музыкантов певец в черной футболке, камуфляжных штанах и армейских ботинках постучал пальцем по микрофону и уселся на край сцены. Подождал, пока закончится проигрыш, и спокойно, без надрыва, четкими, рублеными фразами запел:

Серое небо глухих перекрытий,Во мраке подвалов все чувства забыты,Пиво и водка – вот средства сраженья,Но где же наш враг?Кругом одни отраженья…

– Кто его сюда только выпускает? – зло прошипел взявший в каждую руку по тарелке Гена.

– Говорят, он с владельцами какие-то делишки обделывает, – припомнил не так давно ходивший среди завсегдатаев слушок Ларин и сунул под мышку бутылку с самогоном. – И вроде как людей подбирает. Не хочешь попробовать, Напалм?

– Если бы он хотел что-то предложить, давно бы уже предложил, – мотнул головой Костя и собрал развешенную на спинки стульев верхнюю одежду собеседников.

А Лоцман все тем же монотонным речитативом продолжал:

Черная копоть свечей и окурков,Свободное время – бич ночных переулков,Но мы не сдаемся. Время – наш враг,Мы убиваем его.И себя.

– Не, ну на фиг работать на человека с такой суицидальной лирикой! – перебравшись за свободный стол, заметил Гена.

– Ко мне кореш один сегодня заходил, может, в Братстве чего подыскал, – разливая самогон по стаканам, поведал Костя.

– Ну, как вариант, – покачал головой Ларин. – Если что, меня имей в виду.