Мезозой. Дилогия
Шрифт:
Наконец, Кирилл сумел окинуть поле боя спокойным взглядом. Основной заводила так и лежал, не двигаясь, а осаженный тычком подпевала сидел рядом, все еще зажимая опухающий нос и другой рукой похлопывая здоровяка по щекам. Оставшиеся вдвоем подруги поляков тоже, наконец, бросились на помощь бессознательному другу. Одна даже приложила к уху изящный телефончик, и не требовалось ума, чтобы понять, куда она звонит. Сама ведь и устроила тут ристалище, курва! Вот ведь люди…
Звонил, кстати, и охранник, но Кирилл этого не видел — ему хватило девицы. Он подбежал к Сене, неуверенно стоящему после пропущенной
Пришлось оттолкнуть попытавшихся присоединиться Настю и Василия, не до них сейчас. Егор, скользкий поганец, уже куда-то смысля, а Юра с виноватым видом стоял и пыхтел, глядя, как жена Алла поглаживает его по слегка потрепанной голове и одновременно поливает виртуозными ругательствами. Сегодня их ждут незабываемые постельные приключения, если, конечно, легавые не заметут. Но не должны, они ж, как никак, тоже родители.
— Сеня, соберись! — прорычал Кирилл и дал другу легкий подзатыльник. — Делаем отсюда ноги, по-быстрому. Сейчас приедут по нашу душу — прилипнем всерьез и надолго. Там пить нельзя, Сеня, совсем. От слова «вообще»!
Последнее внушение возымело неожиданный эффект. Все еще контуженный Арсентий вдруг весь встрепенулся и дал невероятного стрекача, да так, что Кирилл еле поспевал за длинноногим приятелем. Клуб быстро отдалялся вместе с жертвами, друзьями Сени и толпой зевак, и только Дездемона грустно смотрела друзьям вслед глазами-лампочками, будто понимая, что жизнь их уже никогда не станет прежней.
7
Они бежали не меньше получаса, в самые тяжелые моменты переходя на быстрый шаг, но, едва завидев вдали мерцающие голубым огоньки или услышав сирену, сворачивали в ближайший темный переулок и с новыми силами продолжали свой бросок, корректируя маршрут на ходу.
Им здорово повезло, что Юго-Западный район оказался таким большим и несуразным, с кучей маленьких улочек и неожиданных поворотов, ведущих в не менее неожиданные места. Темные, почти не освещенные улицы пустовали — вся молодежь отмечала вечер пятницы в той же Дездемоне или другом ночном клубе, а старшее поколение восседало на диванах перед ультратонкими смартвизорами, поглощенная перипетиями реалити-шоу и дебильных сериалов.
Наконец, друзья присели на подъездное крыльцо возле дома с погасшими окнами. Здесь было тихо и имелось несколько путей для возможного отступления. Перерыв в любом случае назревал, пять минут не повредят — полиция здесь вряд ли объявится так скоро, да и сирены нигде не слышно.
— Какого же художника этот хрен забыл в Дездемоне? — запыхавшийся Арсентий задал этот вопрос в три подхода — не хватало дыхания. — Черт дери, это ж какой залет, Кирыч. Спасибо, брат, но теперь тебе крышка.
— Тебе тоже, — Кирилл не мог понять, почему его голос звучит так спокойно, даже отстраненно, словно он говорил о ком-то чужом, но не о себе и не об Арсентии. — Тут особо разбираться не будут, оба пойдем отдыхать. На полгода, в лучшем случае, за тяжкие телесные.
— А Юра?
— А что Юра? — Кирилл пожал плечами. — Мне он никто и, значит, плевать. Но поступил Юра по-людски. Если и получит от ментов, то разве что штраф и условку, он же молодой папаша, как-никак. А еще он как обидчик и не проходит, досталось ему, а не он кого-то побил, хоть сам драку затеял — видеонаблюдение подтвердит. Оно еще подтвердит и то, что на пшека я сам накинулся. Тебе бы, кстати, тоже сошло с рук, но та баба — а ты будь уверен — теперь тебя в насильники запишет. Как раз в зале камеры-то и бесполезны, с этим гребаным стробоскопом при желании углядеть можно что угодно, хоть третье пришествие.
— Как бы тебя в убийцы не записали, — горько, чуть не плача проканючил Сеня. — Тот тип ведь того, отъехал.
— Если помер — тогда все, — кивнул Кирилл, и внутри начало расползаться странное холодное чувство — надо же, он теперь, похоже, убийца. — Я еще и боксом занимаюсь, десятки выступлений на счету. Пожизненное. А там сгноят, и года не просижу.
— Кипучий случай, — Сеня обхватил голову руками, запустил пальцы под растрепанные патлы. — Какой же я мудак, Кирыч. Я ж нам жизни поломал, идиот такой.
— Слушай, заткнись, — Кирилл поморщился и несильно ткнул друга кулаком в плечо. — Считай, что заплатили цену за дружбу. Иначе тебя бы сейчас увозили в застегнутом мешке или, в лучшем случае, с пузырящимися слюнями и пустым взглядом, а того гада пожурили бы. Итог — тебя убил асфальт или бордюр, на который ты неосторожно налетел головой, поскользнувшись. Не знаешь, что ли, как это у них делается?
— Знаю, — пробурчал Сеня. — Суки, как же я их, оказывается, на самом деле ненавижу… Что делать-то будем?
— Надеяться, что твои друзья тоже успели слинять до приезда полиции. И по домам расходиться. Мне на работу с утра, служба поддержки не отдыхает, елки-палки. Это вы спите по субботам до обеда. А, ты ведь вроде не работаешь сейчас…
— Да какой по домам?! — в отчаянии всплеснул руками Сеня. — Кирилл, на нас охота настоящая начнется, понимаешь?
— Ты пьян, иди домой, — Кирилл встал. — Я вызываю такси, а ты шустри до своего блока и иди спать. Утром видно будет.
— А если домой придут?
— Тогда сопротивляйся и умри, — усмехнулся Кирилл. — Или не глупи и сдавайся. Надолго тебя не посадят. Если сейчас совсем пропасть — хуже будет. Наверное. Не знаю, в общем, утро вечера мудренее. Все, расходимся.
Через пять минут Кирилл уже ехал в потрепанном форде с наглухо разбитой подвеской, глядя сквозь давно не мытое стекло на глубоко ненавистный ему город, особенно уродливый ночью. Город, чужой с самого рождения. Вот бы свалить отсюда… В памяти закопошилось что-то из недавнего, но что именно? Эх, нет, не идет озарение. Пусть возвращается завтра.
8
Никто не пришел за ним ни ночью, ни утром. Как всегда, Кирилл проснулся без пятнадцати шесть, быстро размялся, перехватил два банана и бутерброд с маслом на завтрак и, подобрав портфель, зашагал на работу. Мать спала в соседней комнате, устало посапывая. В душе опять заворочалась дурацкая жалость, быстро уступив место более насущным тревогам.
Удивительно, что он вообще уснул — мысли ворочались в голове с шумом и гамом, налетая друг на друга и разбиваясь на бесчисленные фрагменты, острые, выскабливающие череп изнутри. То же самое началось и сейчас, стоило Кириллу выйти из дома.