Мгновения длиною в жизнь
Шрифт:
Майя вспомнила об этом случайно, когда после затянувшейся презентации на Петроградской стороне, провела остаток ночи в чужой квартире на диванчике. Приехав домой, она первым делом посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась: синюшные круги и легкая сеть морщинок вокруг глаз не предвещали ничего хорошего.
“Нужно срочно прекращать беспутный образ жизни. Иначе очень скоро я ни одному режиссеру даром буду не нужна“, – испуганно подумала она.
О своем намерении Майя незамедлительно сообщила ухажеру.
– Благими намерениями вымощена
Майя растерянно пожала плечами:
– Сама ума не приложу.
– Знаешь, я читал у какого-то английского писателя, как пороки юноши отражались на его портрете, а сам он оставался молодым, – усмехнулся ухажер. – Что если такой трюк с “Вакханкой“ попробовать? Статуя гипсовая, чего ее жалеть. А когда скульптор будет тебя из мрамора ваять, он все исправит.
“Разве такое возможно? У него от “колес“ крыша поехала, – с раздражением решила Майя.
И вдруг в самом краешке сознания забрезжила крамольная мысль, – а вдруг, он прав?“
В тот же день Майя отправилась в галерею и разыскала “Танцующую вакханку“. Она пристально смотрела на свое гипсовое изваяние, и вдруг ей показалось, что на прежде бесстрастном лице скульптуры играет торжествующая улыбка.
– Я останусь такой навсегда, а ты, приходя сюда и глядя на свое изваяние, будешь наблюдать день ото дня, как стареешь, – словно говорила она.
Это было так чудовищно несправедливо, что Майя чуть не заплакала от обиды.
– Вот, если б сделать так, чтоб старела статуя, а я оставалась вечно молодой! – нечаянно вырвалось у нее.
Выпалив эту крамольную фразу, Майя так перепугалась, что, кляня свой язык без костей, без оглядки бросилась прочь.
Долго этот бездумный порыв не давал ей покоя. Чтоб до конца разобраться в сути мучившей проблемы, Майя внимательно прочла “Портрет Дориана Грея“, и скорей нутром почувствовала, что гибель Дориана, захотевшего избавиться от своего изображения, это не просто эффектная концовка, рожденная фантазией блестящего писателя, а некое предостережение потомкам. Правда, было непонятно, чем оно может грозить лично ей. Но на всякий случай Майя прекратила гулянки.
Между тем, лето незаметно вступило в свои права, и на город опустились долгожданные белые ночи. Всякий раз, когда они наступали, Майя, как и большинство петербуржцев, ощущала необычайный подъем духа. Без сна она часами бесцельно бродила по городу, ожидая, что случится что-то необычное. И оно действительно произошло. Вскоре ухажер пригласил ее на праздник в ночь на Ивана Купалу.
– Соберется прежняя компания, все хотят тебя видеть.
– Если мне память не изменяет, это девичий праздник, – недоуменно заметила Майя.
– Скорей летняя копия праздника Сатурна, который отмечали древние римляне, хмыкнул ухажер. – В этот день рабы и господа менялись местами. Ну что, договорились?
И Майя в очередной раз загуляла в веселой компании. После бурных возлияний и прыжков через костер все отправились купаться в пруду нагишом. Лишь обостренная природная брезгливость не позволила Майе последовать за другими. В воздухе, напоенном запахами молодой листвы, разливалась ночная прохлада. Из воды доносились возбуждающие девичьи визги, которые перемежались страстными стонами и взрывами беспричинного хохота. Сероватый сумрак превращал барахтающиеся голые тела в восковые фигуры.
Рубашка на голое тело, в которой Майя прыгала через костер, больше не грела. Она вспомнила о фляжке коньяка в сумке. В обнимку с бутылкой она спряталась в кустах и издали наблюдала за оргией.
“Богов из себя изображают, никак не могут пережить мою “Танцующую вакханку“, – вдруг осенило Майю. – Решили сделать из меня общедоступную женщину, мол, ты только на подиуме Богиня, а на самом деле ничем от нас не отличаешься. И не отстанут, пока своего не добьются. Надо незаметно исчезнуть, пока не хватились“, – решила она.
Потихоньку одевшись, Майя вышла на дорогу и поймала какую-то одинокую попутку, благо до города было недалеко.
Наутро ощущение было таким, словно ее вываляли в жидком дерме. Терзаемая муками совести Майя осторожно глянула на себя в зеркало и ахнула от изумления. Личико выглядело свежим и гладким, словно и не было накануне никакой гулянки.
“Неужели мой вчерашний загул отпечатался на статуе?“ – испуганно подумала она и кинулась в галерею. “Вакханки“ на прежнем месте не оказалось.
– Она внезапно покрылась трещинами, и мы ее переместили в запасник, – виновато пояснила подошедшая служительница, – потеря товарного вида иногда случается у гипсовых скульптур.
Майя удрученно посмотрела на служительницу.
– И что же теперь делать? – растеряно спросила она.
– Разыщем скульптура, чтоб восстановил скульптуру. Это, в первую очередь в его интересах.
“И в моих тоже, – расстроено подумала Майя, – без скульптуры “Вакханки“ я ничего не значу. Надо самой позвонить“…
Мобильный Вадика был выключен. В ожидании, пока он сам свяжется с ней, Майя бездумно бродила по городу. Мысль, что утеряно нечто, наполнявшее смыслом ее существование, тяготила все сильней. Однажды, во время одного из бесцельных блужданий по Летнему саду Майя встретила знакомых.
– Мы только что ходили в галерею. “Танцующей вакханки“ там нет, – с удивлением сообщили они.
– Скульптор забрал, решил ваять из мрамора, – внутренне напрягшись, соврала Майя. – Давайте я лучше представлю свою крестную, – предложила она, остановившись у статуи Венеры. – Вы не поверите, с нее все началось. Скульптор буквально преследовал меня по пятам. Я присела на скамейку и о чем-то задумалась. Когда он заметил, что мы похожи, как две капли воды, предложил позировать. Я согласилась на пару сеансов и теперь нисколько об этом не жалею. А ее с тех пор считаю своей крестной.