Мгновения жизни
Шрифт:
Осознав, что Темный Лорд запросто может узнать о тех, кто ему дорог, Северус в одно из свиданий с Чарли попросту вытянул из головы все воспоминания, что могли хоть как-то рассказать о его близких. Этот нехитрый способ мог гарантировать, что Лорд, даже при всем желании, не сможет узнать ничего особо важного из жизни своего слуги.
– Война скоро кончится, вот увидишь, - шептал Северус, нежно обнимая Чарли и лежа на жестких мотельных простынях.
– Пока же просто сохрани мою память в целости, чтобы потом я с удовольствием вспомнил все детали.
И Чарли хранила, понимая, что другого выхода просто не существует.
Тем не менее по прошествии еще одного года
Так, однажды появившись в очередном мотеле, он несколько минут не мог узнать Чарли. А она, видя недоумение в его глазах, долго ругала себя за решение перекрасить и остричь волосы. Забежав в небольшой грязный туалет, Чарли как можно быстрее вернула себе привычный вид и, снова выйдя в холл, теперь уже была принята более благосклонно. И все же не так, как раньше. В тот раз Северус был особенно нервным и даже грубым. Всегда чуткий к ее желаниям, он набросился на Чарли спустя несколько секунд после того, как они вошли в номер. После, морщась от дыма ее сигарет, он емко и кратко рассказал о том, что ему в скором времени предстоит сделать.
Помня рассказы отца, Тобиас понимал, что его сыну, находящемуся в самом эпицентре пусть и не маггловской, но тоже самой настоящей войны, возможно, придется убивать. Услышав от Чарли о том, что сын должен лишить жизни Альбуса Дамблдора, Тобиас и Эйлин, вопреки собственным ожиданиям, не пришли в ужас. Жалея, что не могут увидеться и поговорить с сыном, они обреченно кивали, все еще надеясь и одновременно не веря в то, что все образуется.
Тобиас хорошо помнил, как пытался утешить жену, готовую уже сорваться с места и своими руками навести порядок на бывшей родине.
– В конце концов, это просто эвтаназия, - говорил Тобиас, видя, как Эйлин еле сдерживается, чтобы не активировать портал до Хогвартса.
– Знаю, - отвечала Эйлин ставшим уже привычным для Тобиаса бесцветным голосом.
– Я бы ее прямо сейчас и сделала. Сама.
Долгие месяцы ожидания очередного визита Чарли тянулись, словно кто-то специально задался целью нарушить естественный ход времени. Ситуация в Англии становилась все хуже, и в декабре Тобиасу пришлось отвлечься на проблемы с больницей. Дела, что поначалу шли очень хорошо и давали прекрасные результаты, не выдержали натиска политических игр. Вампиры потихоньку мигрировали, в отличие от оборотней, не желая принимать участие в войне. Многие из тех, кому пришлась по душе работа в медицине, теперь трудились в американских клиниках Тобиаса и других больницах, у всякого, кто был согласен нанять такой своеобразный персонал. Больницу в Англии было решено сделать сугубо маггловской, и, едва начав обучать студентов в условиях отсутствия магии, Тобиас был вынужден отложить идею на более долгий строк.
Эйлин в свою очередь поддерживала мужа как могла, но сама еле справлялась с тем, чтобы не сойти с ума от постоянных страхов и переживаний. Ей казалось, что судьба будто решила отыграться на ней за долгие годы счастья и теперь старательно испытывает ее на прочность. Пытаясь как можно меньше думать о плохом, Эйлин сверх меры нагружала себя всей возможной работой так, чтобы вечером у нее хватило сил лишь чтобы раздеться и лечь спать.
Шарлотта, видя состояние родителей, единственная пыталась сохранять в них последние искры позитивного
Тем не менее новость об убийстве Дамблдора прозвучала как приговор. И если еще секунду назад Эйлин верила дочери, что все обойдется, то теперь буквы, написанные на желтоватой газетной бумаге, лишили ее последней надежды. Жадно вчитываясь в текст статьи, она ждала и одновременно боялась увидеть имя сына, но не нашла ни одного намека на его причастность к смерти директора. Несколько недель спустя Чарли, не в силах внятно описать то, что узнала со слов Северуса, просто вынула из кармана длинной черной юбки пробирку с очередным воспоминанием.
Наблюдать то, как внешне совершенно бесстрашно и хладнокровно сын произносит смертоносное заклинание, смог только Тобиас. Незримо присутствуя на астрономической башне, он видел, как на самом деле тяжело дались его сыну эти страшные два слова. А вернувшись из воспоминаний, он долго сидел в своем кабинете, всей душой желая оказаться сейчас рядом со своим ребенком, помочь ему, утешить и защитить от всего на свете.
Очередное лето без сына, ставшее уже привычным, озарилось легкой вспышкой радости. Улучив момент, Лиам (а именно так звали того романтичного юношу) сделал Шарлотте уже настоящее предложение руки и сердца, не забыв предварительно попросить разрешения у ее родителей. Тобиасу парень дочери нравился и в чем-то напоминал его самого. Сын простых рабочих, Лиам Роуз всеми силами пытался стать хорошим целителем, и отвлечь от очередной книги его могла только любовь. В Шарлотту он влюбился с первого же взгляда и после старательно искал с ней встречи, уверенный, что такая девушка никогда не обратит внимания на такого ботаника, как он сам. Осознав, что больше не в силах скрывать от Шарлотты свои чувства, он признался ей и был вознагражден вечером танцев и обещанием свидания, которое закончилось планами на новую встречу.
Окрыленный любовью, он даже не замечал, что Шарлотта просто согласилась быть с ним рядом от чувства безысходности. Ей льстило это внимание и забота, с которой парень готов был бежать к ней по первому зову и исполнять любой каприз. На протяжении четырех лет Лиам воплощал для Шарлотты едва ли не все романтичные сценки из фильмов, что видел.
Очередной раз смотря, как он стоит под окнами дочери с магнитофоном в руках, даже Эйлин изменила к нему свое изначально скептическое отношение. Как матери, ей очень нравилось то, что Шарлотта оказалась в компании надежного и любящего ее мужчины. Наблюдая, как Шарлотта с улыбкой надевает кольцо на палец, Эйлин не смогла сдержать слез радости и грусти от того, что ее маленькая дочь стала уже совершенно взрослой.
– Хороший выбор, - похвалила Шарлотту Чарли, руками помогая собрать со стола посуду, оставшуюся после ужина.
– Во всяком случае, он внушает чувство надежности.
– Да, наверное, - пожала плечами Шарлотта. Приоткрыв было рот, она хотела сказать еще что-то, поделиться тем, что в действительности ей все равно, есть ли этот парень в ее жизни, но отчего-то резко передумала в самый последний момент. Присмотревшись, она вдруг поняла, что та Чарли, которую однажды привел в дом брат, совсем не похожа на ту, что сейчас стоит перед ней и старается выглядеть сильной и веселой. У этой Чарли уже не было того задора в глазах, а игривое выражение на лице сменилось маской вечной тревоги и страха за любимого человека.