Мгновения

Уезжая из дома в двадцать, Сверре думал, что туда уже никогда не вернется. И не потому что не любил дом, родителей или младшего брата, а потому что малодушно считал, что он там никому не нужен.

Отношения испортились сами, но не без причины.

Сверре случайно узнал, что Ларс ему не настоящий отец, а настоящего нет, и никто о нем ничего не знает. Папа Сверре просто нагулял. А Ларс воспитывал, возможно, даже любил, и Сверре тоже испытывал что-то, по меньшей мере, сродни уважению и преданности. И искренне верил, что чувства свои дарит родному отцу. Но все сломалось после урока биологии, когда они

Вернулся через месяц, все это время протусив у друзей, благо, такие имелись. Вернулся, потому что у младшего брата Йорана был день рождения, и Сверре слишком привязался к мелкому, чтобы не поздравить. Ларс при встрече на коленях просил остаться, мелкий орал, заливая все слезами, и Сверре поддался. Согласился. Вернулся.

Ночью, выйдя за водой, он увидел, как плачет папа, и тогда ему стало стыдно. Но лишь немного. И ненадолго. Юношеский максимализм не позволил все спустить на тормозах. Ссоры стали ежедневными. Обиды росли. Потом он часто жалел. Корил себя. Но, собираясь в университет в Осло, был уверен, что домой уже не вернется.

Чужой город встретил безудержным весельем, шумом, суетой. Студенческий городок не спал ночью, гудел днем и переполнял радостными эмоциями. Сверре словно проснулся, чувствовал себя живым и настоящим и почти забыл о доме. Папа изредка звонил, спрашивал, как дела, давал трубку Йорану, рассказывал об отце. С Ларсом Сверре не говорил. Намеренно. Бросал трубку, если папа пытался передать ему телефон. Не хотелось портить себе настроение. Воспоминания об этом человеке горчили.

Через месяц, когда учеба набрала обороты, Сверре перезнакомился с большинством сокурсников и даже нашел милого альфу Юхана, который пригласил его на вечеринку в честь первокурсников. Все это казалось головокружительно-прекрасным, невообразимым. И очень далеким от прежней домашней жизни, что за этот месяц поросла мхом и пылью.

Для вечеринки папа перевел немного денег, и Сверре купил симпатичную короткую курточку, которую никогда бы не смог надеть в холодном Тромсё, но с легкостью отправился щеголять в середине сентября в теплом, мягком Осло. Юхан заехал за ним на машине, подарил милые цветочки и чмокнул в щеку. Сверре не придавал особого значения его ухаживаниям – альфа ему нравился, но был одним из многих, кто к Сверре подкатывал, и Сверре без зазрения совести пользовался чужим вниманием.

Холодный, провинциальный мальчик в шумной толпе столицы потерялся среди радостных улыбок и теплых объятий. Сверре присоединился к компании омег, с которыми вместе учился, желая забыть о Юхане раз и навсегда. Вместе, щебеча и болтая ни о чем, они выпили с десяток разнообразных коктейлей, посмеялись над выступлением выпускников, вполуха послушали ректора и еще пару важных чиновников, а потом как сумасшедшие бесились на танцполе под веселую музыку местной банды.

Все было как во сне – сказочно и красиво. Как не было никогда раньше и вряд ли сможет снова повториться. Сверре ловил мгновение, дышал полной грудью и ни о чем не жалел. Ближе к полуночи, когда музыканты ушли, а бар прикрыли, ребята разбрелись по парочкам, и Сверре снова отыскал Юхана, надеясь, что тот отвезет его домой. Но у альфы появились другие планы – он встретил друзей и хотел ехать к заливу.

– Хочешь, можешь присоединиться к нам, – с неохотой предложил он, и Сверре с готовностью уцепился за новую возможность продолжить веселье.

В машины набились как сельди в бочке. Некоторых из ребят Сверре даже знал, они пересекались на общих парах, но по именам не запомнил. Юхан спешно представил, но это в пьяной голове не отложилось. Впрочем, все казалось неважным и бессмысленным. Сверре улыбался до ушей и смотрел, как за окном мелькают яркие улицы и огни портов.

Они остановились за городом, бросили машины на пустой дороге и шумной компанией человек в тридцать перебрались на пляж. Ветра не было, лишь малость моросил дождь, и сквозь серые низкие облака временами выглядывала толстая луна. Сверре завалился на ледяной песок, забив на новую курточку и дорогую укладку, смотрел лениво на неподвижное море, слушал щебет пристроившихся рядом омег и тянул джин-тоник. Было хорошо. Правильно. Студенческая жизнь, свобода, бесконечные возможности и впереди долгое путешествие в собственное будущее. Сверре верил в свою удачу, что хорошее образование подарит ему нечто большее, чем крошечная мастерская родителей в Тромсё. Он мечтал о чем-то огромном.

Постепенно к ним пересели все остальные, кружок стал тесным, ребята смеялись и галдели, а Сверре продолжал валяться и небрежно поддерживал разговор. Ему бесконечно льстило чужое внимание, нравилось слушать комплименты и ловить заинтересованные взгляды. Сверре себе нравился, считал красавчиком, как и папу. Но дома альфы были какие-то отмороженные, интересы у них никогда не пересекались, да и веселиться северные парни не умели. Так что раньше Сверре особого внимания не перепадало.

– Может, искупаемся? – предложил кто-то.

Альфы с готовностью повскакивали. Многие поддержали идею – погода, несмотря на наступившую осень, была на редкость теплой. Сверре от мысли о холодной и мокрой воде зубы свело, и он на предложение отмахнулся. Нехотя посматривал, как альфы один за другим стягивают с себя одежду, неловко скачут на одной ноге, пытаясь снять штаны, и с гоготом валятся вповалку на песок. Небольшая группа уже забралась в воду, вопила оттуда, зазывая омег к себе. Мальчишки вокруг Сверре показательно морщили носики и отмахивались. Парочка смельчаков потрогала воду и с визгом вернулась на место. На этом их геройства закончились.

– Что, трусишки, не осмелились? – к ним из воды выбрался один из альф и брызнул солью на сидящего рядом с ним парня. Тот взвизгнул, отодвинулся, в альфу полетели комья песка. – Пойдём купаться, или никто из вас с летним морем попрощаться не хочет?

– Я хочу! – Сверре действительно хотел, но даже подниматься было лень.

– Вставай тогда, лежебока! – К ним из моря вышел второй альфа. Высокий, длиннющий, массивный, такой же, как отец в молодости.

Сверре почему-то завис, рассматривая его крепкие жилистые ноги, узкий торс и широкие огромные плечи. Весь он был какой-то длинный и сухой, и только спина выглядела крепкой и мощной. Альфа был старше многих присутствующих, с густой мягкой бородкой и длинными светлыми волосами чуть ниже плеч. Из-за воды они превратились в сосульки и висели некрасивыми мокрыми прядями.

– Поднимайся. – Альфа протянул Сверре руку, и тот с готовностью вскочил на ноги. Поймал игривую улыбку с небольшими потрясающими ямочками на щеках и снова завис. Все в этом незнакомом альфе было необычным, непропорционально милым и завлекательным.