Мхитар Спарапет
Шрифт:
— Что скажешь, святой отец? — уже в экипаже спросил паронтэр.
— Он был искренен, я верю ему! — сказал монах.
— Я тоже. Итак, каким будет наш ответ посланцу Давид-Бека?
— Прежде всего, он не должен знать, что мы были у хана.
Стоя на балконе, Горги Младший с удивлением смотрел на теснившуюся на площади толпу. Между двумя парами скрещивающихся столбов был туго натянут длинных канат. И по нему с головокружительной быстротой из конца в конец бегал канатоходец. Он был очень странно одет. На груди и на рукавах висели мешочки, какие бывают у гадальщиков, и колокольчики.
А внизу с длинным бычьим хвостом бегал похожий на чудище шут: с острыми рогами, с медвежьей мордой и козлиной бородой. На власяном кафтане его были нацеплены собачья лапа, лошадиные зубы, свиные клыки и еще какие-то нелепые предметы. Шут становился порой на голову и, раскинув руки, кружился на месте. Но больше он бегал как бешеный и то блеял козленком, то мяукал, то лаял. А зурначи тем временем надрывались так, что, того и гляди, щеки лопнут. Грохот большого барабана резал ухо.
Канатоходец начал танцевать под музыку. Шут завертел вокруг головы бычий хвост и стал бросаться на зрителей. Одного он целовал в бороду, другому вскакивал на плечи и затем пролезал между ног, третьему карабкался на спину. А после всего собирал дары и выкрикивал:
— Красильщик Гарсеван дал три монеты, а кривой Погос только одну…
Шуточки так и сыпались, толпа довольно гоготала.
Горги Младший был целиком поглощен этой картиной, когда услышал голос толстухи служанки:
— Вот бедняга, прости его господи!..
— За что прощать-то? — спросил Горги.
— Э-эх! — Женщина перекрестилась. — Не видишь разве? Он же канатоходец, — значит, богом наказан. К нему во чрево влез дэв. Вот и будет теперь так плясать сорок лет, пока дэв не подохнет. Жалко мне его!.. Не приведи, господь, такого несчастья, уж лучше станем твоими псами, но избавь нас от зла.
— Как это он так ловко держится на канате, не падает?
— Святой Карапет поддерживает его, сын мой. Султан Муша, святой Карапет [53] . Канатоходец и сам святой. Вечером отведут его в дом священника, вымоют ноги, а воду раздадут всем припадочным и лунатикам. О господи, прости нас, грешных!
Горги выпучил глаза от удивления и некоторого ужаса, но вместе с тем ему захотелось спуститься в ограду церкви и поближе посмотреть на святого. Но именно в этот миг он вдруг услыхал за спиной мощный голос Тэр-Аветиса:
53
Святой Карапет — Иоанн Креститель. Считается у армян покровителем искусств. В его честь в древности воздвигнут в Муше монастырь. Поэтому Иоанна Крестителя называют в народе султаном Муша.
— Э-эй, кто тут есть?
Тысяцкий стоял на пороге, невыспавшийся и злой. Служанка заторопилась и побежала на кухню.
— Что, в этом доме все
— Не открывай уста для хулы, язычник! — завизжала служанка. — Паронтэр пошел в церковь, а его братья на базаре. Смотри, куда поднялось солнце. Это только ты в такую пору спишь, как медведь.
Служанка выпалила всю тираду одним духом и, с шумом захлопнув дверь, скрылась с глаз.
Во двор вошли Ованес Хундибекян и монах Григор. За ними следовали все, кто прошлым вечером держали совет.
— Благослови, отче! — поднявшись на балкон, приветствовал Тэр-Аветиса паронтэр.
— Благословит господь!.. — пробурчал Тэр-Аветис.
Прошли в дом. Ереванцы были безмолвны и понуры.
Тэр-Аветис сразу понял, в чем дело.
— Ну? — спросил он сердито.
— Народ не хочет уходить из города, — чуть помедлив, заговорил Хундибекян. — Католикос отправился к шаху. Посмотрим, какую он привезет весть. Трудного ты требуешь, невозможного, Тэр-Аветис. У нас дети, дом, имущество… Надо хорошенько подумать. Может, потом…
— Замолчи, довольно! — не дав паронтэру договорить, прогремел Тэр-Аветис. Да так, что зазвенели оконные стекла.
Ереванцы посмотрели на него с бешенством. Даже Горги в душе осудил неуважительность Тэр-Аветиса. «Теперь уж ереванцы наверняка набросятся на нас, — подумал юноша, — будут требовать удовлетворения».
Но Тэр-Аветис не унимался:
— Итак, Мирали хан окрутил ваши головы? Плакал, словно Ирод перед святым Карапетом? И, точно как тот, потом обезглавит вас? А вы только того и ждете, чтобы поддаться обману!
Паронтэр вздрогнул. У монаха Григора задрожали губы. Откуда этот священник-тысяцкий узнал, что они были у хана?
— Выходит, лживые речи этого порочного хана — бальзам на ваши души? И отныне уж не он вам враг, а Давид-Бек? Ну что же, гнушаетесь добрым советом, так погибайте, обратитесь в прах! Безумцы! Бабы!..
Тэр-Аветис и сам точно обезумел, так он рассвирепел.
— Пусть турки придут и вырежут вас. Вы так беспечны и ленивы, что заслуживаете этого. Но народ? Дети и женщины? Да падет грехом на ваши головы их горе! — Ударив ногою об пол, он смачно сплюнул и выскочил из комнаты.
Только во дворе нагнал его Ованес Хундибекян.
— Тэр тысяцкий, — кричал князь, простирая руки, — вернись! Бога ради, вернись!..
— Не подходи! Я вспорю тебе живот! — исступленно зарычал Тэр-Аветис и удалился.
Он не шел, а летел как вихрь, задыхаясь при этом от гнева. Горги Младший едва поспевал за ним. Скоро город остался позади. До Норка шли молча. Горги удивлялся, почему ереванцы не накинулись на Тэр-Аветиса, не потребовали удовлетворения за оскорбление.
В Норкском ущелье шумел поднявшийся от таяния снегов Гетар.
— Пистолет с тобою? — не оборачиваясь к Горги, спросил Тэр-Аветис.
— Со мной.
— Видишь, кто впереди?
По дороге из ущелья медленно спускались два персидских всадника. Один из них что-то объяснял второму.
— Как сойдемся поближе, я заговорю с ними, а ты возьмешь их лошадей под уздцы, — тихо распорядился Тэр-Аветис. — Да держи покрепче. Я буду стрелять. Лошади нам сейчас очень кстати. Поскорее вернемся домой.
Горги кивнул в знак согласия.
Персы приблизились. Они были вооружены копьями, ружьями и длинными саблями. Тэр-Аветис стал посреди дороги и поклонился.