МИ (Цикл)

Гудкайнд Терри

Он поглядел на Кэлен, пытаясь понять, правда ли то, что она говорит.

Его выводило из себя, что теперь приходится сомневаться, говорит ли Кэлен правду.

— Ты проводница, ты и веди, — наконец сказал Ричард.

Услышав это, она молча повернулась и пошла вперед.

Ричард не знал, сколько еще он сможет выносить такое состояние. Кэлен только отвечала на вопросы по делу, никогда не пыталась поддержать разговор и старалась даже, чтобы он не подходил слишком близко к ней. Она вела себя так, словно его прикосновение заразно, хотя он знал, что Кэлен думала

так о своем прикосновении. Когда они наблюдали за гарами, Ричарду сначала показалось, что в ней произошла перемена. Но он ошибся: Кэлен быстро вернулась к состоянию мрачной сосредоточенности.

Она сама превратила себя в пленницу, а из него, против его воли, сделала надсмотрщика. Он держал ее нож у себя на поясе. Он знал, что будет, если вернуть нож. С каждым шагом она все сильнее отдалялась от него. Ричард понимал, что теряет ее. Но он не знал, что с этим делать.

Ночью, когда подходила ее очередь караулить, ему приходилось связывать ее по рукам и ногам, чтобы она не убила себя, пока он спит. Она еще как-то сносила это. Ему же самому было от всего очень больно. Ночью он боялся сомкнуть глаза, несмотря на все предосторожности. Спал он у ног Кэлен, чтоб она смогла разбудить его, если увидит или услышит что-то подозрительное.

Лучше бы они вовсе не ходили к Шоте! Он не мог себе представить то, что узнал. Мысль о том, чтобы Зедд выступил против него, казалась ему невозможной, думать же, что это могла быть Кэлен, было невыносимо.

Ричард достал немного еды, стараясь держаться повеселее, чтобы подбодрить ее.

— Не хочешь ли поесть вяленой рыбы? — Он улыбнулся. — Ужас, что такое.

Кэлен не рассмеялась его шутке.

— Нет, спасибо, я не хочу есть.

Ричард старался улыбаться и не показывать, как он злился.

— Кэлен, ты почти ничего не ешь уже несколько дней. Тебе надо поесть.

— Я сказала, не хочу.

— Ну, ради меня, — начал уговаривать он.

— Что ты хочешь сделать? Запихнуть в меня еду насильно?

Его бесило безразличие, с которым она говорила, но он постарался смягчить если не слова, то тон:

— Да, если буду вынужден.

Она повернулась к нему, тяжело дыша.

— Ричард, я прошу тебя. Отпусти меня! Я не могу быть с тобой. Отпусти, пожалуйста. — Это было первое проявление чувств с ее стороны с тех пор, как они покинули Предел Агаден.

Тут уж он проявил свои чувства.

— Нельзя.

Ее зеленые глаза вспыхнули.

— Ты не можешь следить за мной каждую минуту. Рано или поздно...

— Могу каждую минуту... если надо.

Они стояли, сердито глядя друг на друга, потом ее лицо снова стало бесстрастным, и она пошла вперед по дороге.

Они остановились всего на несколько минут, но этого оказалось достаточно, чтобы существо, следовавшее за ними, снова обнаружило себя, что случалось нечасто. Оно подошло настолько близко, что Ричард снова разглядел острые желтые глазки, пусть и на секунду.

Ричард уже знал, что оно увязалось за ними на второй день после того, как они покинули Предел Агаден. Годы, проведенные в лесу, научили его всегда чувствовать, когда кто-то идет по

его следу. Для него это было вроде игры, в которую играли, бывало, и другие проводники в Оленьем лесу, проверяя, сколько времени они могут идти друг за другом незамеченными.

Тот, кто следил сейчас за ними, хорошо умел это делать, но все-таки не так хорошо, как Ричард. Три раза он уже видел эти желтые глаза, которые на его месте не увидели бы другие. Он знал, что это не Самюэль: цвет глаз был темнее, а взгляд — острее. Это не дикая собака, она бы уже давно напала.

Но кто или что бы это ни было, оно только следило за ними.

Ричард знал, что Кэлен никого не заметила, она была слишком поглощена своими мрачными чувствами. Но рано или поздно эта тварь обнаружит себя, и Ричард был готов к этому. Но с Кэлен, какой она теперь стала, и так было полно хлопот, и лишние тревоги ни к чему.

Так что он решил не оглядываться, не петлять, не маневрировать.

Просто перехватывал брошенные на них взгляды, избегая пристально смотреть на неизвестное существо. Он был уверен, что их преследователь не знает, что обнаружен. В этом было преимущество Ричарда.

Он смотрел на понурую Кэлен, шагавшую впереди, и думал, что делать, когда они достигнут Тамаранга. Нравится ему это или нет, но Кэлен брала верх в их изматывающем единоборстве. Она могла проиграть раз или два, но выиграть ей достаточно однажды. Он же должен побеждать каждый раз. Одна ошибка — и она умрет. Нет, в конце концов ему не удастся справиться с этим, и он, кажется, бессилен что-либо изменить.

* * *

Рэчел сидела на скамеечке для ног перед высоким креслом, отделанным белым бархатом и золоченой резьбой, и ждала, чувствуя, как дрожат ее коленки. «Скорее, Джиллер, скорее, — повторяла она про себя, — пока не пришла принцесса». Взгляд ее упал на шкатулку королевы. Она надеялась, что придет принцесса, и ей, Рэчел, больше не придется дотрагиваться до шкатулки. Ей было так страшно!

Дверь чуть приоткрылась, заглянул Джиллер.

— Скорее, Джиллер! — произнесла она громким шепотом.

Он вошел, потом выглянул в коридор, закрыл за собой дверь и посмотрел на девочку.

— Ты принесла хлеб?

— Он здесь. — Рэчел вытащила из-под кресла узелок и положила его на скамеечку. — Я завернула его в полотенце, так что никто не заметил.

— Молодец! — сказал Джиллер и посмотрел в другую сторону.

Она улыбнулась, потом нахмурилась.

— Мне пришлось украсть его. Я никогда еще ничего не воровала.

— Уверяю тебя, Рэчел, это ради доброго дела. — Он смотрел на шкатулку.

— Джиллер, сюда должна прийти принцесса Виолетта.

Он обернулся к ней в изумлении.

— Когда?

— Она говорила, после первой встречи с портнихой. Ей шьют новое платье. Она очень суетится, может, она там долго провозится, а может, и нет. Она любит примерять украшения и смотреться на себя в зеркало.

— Проклятие, еще не легче! — тихо сказал Джиллер. Он снова оглянулся и схватил шкатулку, лежавшую на постаменте.