Миф о вечной любви
Шрифт:
– Ты что, издеваешься? Завтра вылетишь с работы, обещаю.
Санька растерянно хлопала глазами вслед фифе под зонтом, пока та не скрылась вместе со своей разбушевавшейся злостью в подъезде. Да-а-а, славненький первый рабочий денек, то есть ночка. Говорят, как начнешь, так и покатится… Ой, нет-нет, Саньке нужна удача, она привыкнет к неадекватным клиентам. А к неадекватным диспетчерам?
Ежась, девушка побежала к машине – дождь усилился, а он уже не летний и, попадая за шиворот, приносит массу неприятных ощущений, по спине словно ползает ледяная гусеница. Плюхнувшись на
Лет сорок. Сухощавый – жена, наверное, не кормит. А ей примерно тридцать, скорей всего, женат он не первый раз. Не урод, волосы вон какие густые, непокорные, темные, в районе лба серебристое пятно. Оно смотрелось нелепо, будто мазнули белой краской. Нос тонкий и горбатый – на коршуна похож… или на орла? Собственно, Санька не знала, чем одна птица отличается от другой, но «орел» звучит гордо. Над переносицей у мужчины грозная складка, наверняка он часто сердится и сводит брови, а у губ глубокие складки, какие бывают у людей властных и упрямых. Санька с такими сталкивалась, от них всегда море проблем, да и жене наверняка с ним нелегко, но ее это не оправдывает.
– Да-а, не повезло тебе, – сказала она вслух, выставив в окно под дождь ладонь, на которой заплясали холодные капли. – Где ты откопал эту выдру? Вообще-то, жалеть тебя нечего, потому что каждый достоин своего партнера. Признавайся, ты же не первый раз напился? Вот и взбесилась твоя выдра, меня обхамила, не заплатила… Но я тебя, так и быть, не выброшу, на улице мокро, еще простудишься. А вдруг ты человек хороший? Может, мне тебя Бог послал для проверки и за мою доброту он все уладит?
– Двадцать четвертому на Монтажную, восемь.
– Двадцать четвертый Монтажную принял, – прохрипела Санька чужим голосом и отправилась в путь.
Она правильно поступила, не выбросив пьяницу в дорогом костюме, за что дырявые небеса послали ей работу на целых два часа – только успевала развозить народ. Что показательно, диспетчер исправно говорила сумму, какую она накатала, сбоя больше не было.
Спящего Санька представляла клиентам мужем, который сопровождает ее на дежурстве, мол, он немножко устал и спит. Ничего, верили и не приставали. Только не стоило брать двух парней, на афишах которых было нарисовано: выродки. Они всю дорогу отвешивали ей полушепотом сальные комплименты, а когда она остановилась, один протянул руку и погладил Саньку по груди со стоном пошлого сладострастия…
У Саньки на сей случай была приготовлена гантель, проломить голову ею – много силы не надо, лишь сноровка, а глаз подбить – так вообще запросто. Не успела она ею воспользоваться, как хам вдруг громко застонал от боли, нецензурно выругавшись:
– …руку сломаешь!
А это пьяный и спавший чужой муж выкрутил его ладонь, причем одной своей рукой непонятно как. Второй пассажир сзади рассвирепел:
– Ну, ты! Щас обоих укатаем…
Сосед Саньки отшвырнул первого хама, тот упал на спинку сиденья и застонал, растирая руку, но направленный в них пистолет увидели оба.
– Быстро расплатились за извоз и катитесь вон из арбы, – сказал чужой муж абсолютно трезвым голосом. – Иначе ваши мозги испачкают асфальт.
– Ха, пугач небось, – хохотнул второй.
– Пугач? Так я щас проверю. С кого начать? С тебя?
– Не спорьте с ним, эта штука настоящая, а у него справка, – панически поведала Санька двум «крутым» парням. – Справка из дурдома! То есть из психдиспансера…
– Тихо, тихо, мужик, – присмирел второй, ведь недаром говорят, что раз в год и палка стреляет. Он сунул ей деньги с милой сердцу каждого извозчика фразой: – Сдачи не надо.
Он суетливо помог другу-приставале, временному инвалиду, вылезти из машины, и под проливным дождем оба дунули к многоэтажным домам, прозванным в народе свечками. Санька косилась на чужого мужа, опасливо гадая: может, ей тоже бросить машину да удрать от него? Все-таки человек с оружием – явление аномальное даже в наши неспокойные дни, но тогда придется распрощаться с машиной Глеба – нет, без колес ей никак нельзя.
– Чего стоим? – сказал клиент, спрятав пистолет. – Поехали.
Она тронула машину с места, развернула, не задавая вопросов, куда ехать, так как с окраины есть только две дороги: из города и к центру. Этому человеку нужно попасть домой, а дом именно в центре.
– Ну, рассказывай, как ты докатилась до жизни такой? – проявил бывший пьяница интерес к ее персоне.
– До какой – такой? – не поняла Санька.
– Таксистка… хм. Несерьезно это. Опасно для девушки, как ты убедилась. Опасно, несмотря на спортивный инвентарь, который не помог бы тебе справиться с двумя насильниками.
Для человека, не стоявшего на ногах и не вязавшего лыка всего пару часов назад, он просто отлично строил фразы, ни разу не «споткнувшись».
– Таксистка – это временно, – сказала Санька, – на самом деле я автомеханик.
– Да ну, – флегматично и одновременно скептически произнес он, явно не поверив, что молодая девушка способна перебрать автомобиль.
– Классный автомеханик, зря не верите. Широкого профиля.
– А почему хрипишь, когда разговариваешь с диспетчерами? Это прикол такой?
– Вынужденная мера. Мужа моей сестры… в общем, у него проблема, крупная неприятность, я его подменяю. То есть я сейчас он. Диспетчеры не должны этого знать, ну, чтоб не настучали шефу. Кажется, он с придурью, женоненавистник.
– Голубой, что ли?
– Не знаю. Мы к центру подъезжаем, куда вас доставить?
– К выдре. На Пархоменко.
– Вы не были пьяным! – дошло до нее с большим опозданием.
– Я был не пьян, но я спал. Честно спал.
– Кто ж вам теперь поверит? А зачем вы дразнили жену?
– А черт его знает?
– Понятно. У вас ужасный характер, да? А где вы научились так расправляться с хамами?
– Когда ты ходила под стол пешком, девочка, меня уже призвали на срочную службу. Да, в те времена мало кому удавалось отмазаться от армии, а мой отец считал, что это хорошая жизненная школа для мужчины, поэтому постарался засунуть меня в самые тяжелые войска – десантные. С тех пор осталась привычка тренироваться, два раза в неделю хожу на занятия с инструктором и поддерживаю форму. Тормози здесь и… держи.