Мифология Толкина. От эльфов и хоббитов до Нуменора и Ока Саурона

Annotation

Детальное исследование мира, в котором происходит действие “Властелина колец”, “Хоббита” и “Сильмариллиона”. Фольклорист и толкинист Александра Баркова рассказывает о мифологических сюжетах и героях, легших в основу книг Толкина.

Мир Средиземья, созданный Дж. Р. Р. Толкином под влиянием кельтского, скандинавского и финского эпоса, породил новую мифологию, которая продолжает влиять на умы людей. В этой книге фольклорист и преданный толкинист Александра Баркова рассказывает об истоках сюжетов «Властелина колец», «Хоббита» и «Сильмариллиона» и о том, как преломились в них универсальные мифологические категории, сохранившиеся в культуре с древнейших времен до наших дней. Отдельная

глава посвящена субкультуре толкинистов, ставшей источником собственных легенд и преданий.

АЛЕКСАНДРА БАРКОВА. МИФОЛОГИЯ ТОЛКИНА. ОТ ЭЛЬФОВ И ХОББИТОВ ДО НУМЕНОРА И ОКА САУРОНА

ВВЕДЕНИЕ

ЧАСТЬ I. ТВОРЕЦ МИФА — УЧЕНЫЙ

Глава 1. ЛЮБОВЬ К СЛОВУ

Глава 2. СРЕДИЗЕМЬЕ: ПОСТРОЕНИЕ СИСТЕМЫ

Глава 3. ИСТОЧНИКИ КУЛЬТУРЫ

ЧАСТЬ II. ТВОРЕЦ МИФА — ХУДОЖНИК

Глава 4. МИФОЛОГИЧЕСКОЕ КЛИШЕ В РОМАНЕ: ПРОСТРАНСТВО И ВРЕМЯ

Глава 5. ОСЬ И АНТИОСЬ

Глава 6. ОТ СКАЗКИ К ЭПОСУ

Глава 7. СЛЕДЫ ДРЕВНЕЙШИХ МИФОВ

Глава 8. ТИПЫ МИФОЛОГИЧЕСКОГО МЫШЛЕНИЯ И ФОРМЫ ИХ ВОПЛОЩЕНИЯ

ЧАСТЬ III. ПРЕОБРАЖЕННАЯ РЕАЛЬНОСТЬ

Глава 9. ВОЛШЕБНЫЕ ИСТОРИИ РЕАЛЬНЫХ КОЛЕЦ

Глава 10. ЧУДОВИЩА И БИОЛОГИ

Глава 11. ОТЗВУКИ РАЗНЫХ ВОЙН

Глава 12. СВЯЩЕННОЕ МОЛЧАНИЕ

Глава 13. НЕСОКРУШИМЫЙ МИР ДЕТСТВА

Глава 14. ФИЛОСОФИЯ ИМЕНИ

Глава 15. ДУНАДАНЫ, ШЕКСПИР, РУССО И РОБИН ГУД

ЧАСТЬ IV. РУССКИЕ ТОЛКИНИСТЫ: МИРОВОЗЗРЕНИЕ И СУБКУЛЬТУРА

Глава 16. ТОЛКИНИСТЫ И МИФЫ О НИХ

Глава 17. ЭПИЧЕСКАЯ СРЕДА ТОЛКИНИСТОВ

Abuelnaga / Shutterstock.com

Мифы от и до

АЛЕКСАНДРА БАРКОВА. МИФОЛОГИЯ ТОЛКИНА. ОТ ЭЛЬФОВ И ХОББИТОВ ДО НУМЕНОРА И ОКА САУРОНА

ВВЕДЕНИЕ

Английского писателя Джона Рональда Руэла Толкина можно по праву назвать властителем дум целого поколения. И даже не одного — популярность его книг, породивших настоящую субкультуру, растет с каждым десятилетием. «Властелин колец» был признан одним из самых читаемых произведений в истории мировой литературы. Впервые опубликованный в 1954–1955 годах, роман вызывает неизменный интерес у все новых и новых поколений читателей. В наступившем веке «Властелин колец» переживает очередной, весьма бурный период повышенного внимания к себе. Принадлежность «Властелина колец» к мировой литературе (в самом глобальном смысле: как во временном, так и в пространственном аспекте) оказывается гораздо важнее, нежели принадлежность его конкретно к литературе XX века.

Еще одна причина, не позволяющая говорить о «Властелине колец» только как

о достоянии ушедшего века, — это существование субкультуры, в зарождении которой роман сыграл решающую роль. Истоки этой субкультуры следует искать в «толкиновских обществах», образованных в середине 1960-х годов (сразу после издания романа в Америке) американскими студентами, для которых книга стала поистине культовой. Затем толкинистское движение распространилось и по Европе. Путь книги в Россию был гораздо длиннее: с начала 1960-х годов существовали самиздатовские переводы, известные лишь единицам, первая часть трехтомной эпопеи была опубликована в 1982 году (и некоторые школьники, которым посчастливилось ее прочесть, целых восемь лет оплакивали Гэндальфа — до выхода второго тома). Только в начале 1990-х вышел первый полный перевод романа, а чуть позже — и «Сильмариллиона». С конца 1980-х годов развивается русское движение толкинистов, то очень заметное среди молодежных сообществ, то уходящее в тень.

В рамках субкультуры «Властелин колец» перестает быть исключительно художественным текстом; он становится первоэлементом особого мира и одновременно свидетельством существования этого мира — Словом, созидающим Материю, инструментом Демиурга, строящего свой универсум, отличный от физической реальности. И хотя для субкультуры несомненную ценность представляют и другие произведения, вышедшие из-под пера Толкина (в частности, «Сильмариллион»), именно «Властелин колец» представляется тем краеугольным камнем, на котором держится мироздание в понимании культуры толкинистов.

Так в чем же загадка мира Толкина? Чем отличается «Властелин колец» от других романов фэнтези? Почему именно эта книга породила целую субкультуру, активно существующую в нашей стране уже четвертое десятилетие? Что именно находили и продолжают находить во «Властелине колец» его читатели, почему практически осуществилось желание автора эпопеи, однажды сказавшего: «Мне хотелось, чтобы люди просто оказались внутри книги и воспринимали ее в каком-то смысле как реальную историю»1? В какой момент зарождается абсолютное доверие к тому, о чем читаешь на страницах романа, заведомо являющегося художественным вымыслом?

Ответ на этот вопрос следует искать в глубочайшей эрудиции Толкина. Недаром в субкультуре его зовут просто Профессор — не потому только, что он долгие годы был профессором Оксфорда, нет: независимо от глубины собственных познаний в лингвистике, астрономии, ботанике, мифологии, литературе и других науках, толкинисты ощущают, какой огромный багаж знаний стоит за текстом «Властелина колец».

Чтобы хоть отчасти приблизиться к пониманию этого мира, мы попытаемся проанализировать его в нескольких аспектах. Во-первых, как отражение системы знаний, почерпнутых из естественных и точных наук (что создает исключительно достоверную материальную основу мира). Во-вторых, мы рассмотрим мир Средиземья в проекции трех культур, которыми вдохновлялся Толкин: кельтской, скандинавской и финской. И в-третьих, мы дадим обзор образов и сюжетов с точки зрения типологии, то есть преломления в тексте универсальных мифологических категорий, сохраняющихся на глубинном уровне в мышлении человечества с древнейших времен до наших дней.

Подчеркнем, что если естественнонаучный поход к создаваемому миру был результатом сознательной, целенаправленной работы Толкина, то два других находились скорее в сфере художественного переживания, нежели в сфере отрефлексированной аранжировки тех или иных мотивов. В этом и заключается уникальность Толкина: ученый в нем верно служит художнику. Именно синтез обеих составляющих — научно выверенной фактографии и полета творческой фантазии — дает в результате уникальный культурный феномен современности: литературное произведение, вышедшее за пределы самой литературы на качественно иной уровень — уровень формирования нового культурного пласта.