Мифриловый крест
Шрифт:
– Вроде да.
– Замечательно. Внимание! Все дружно обретаем некорпореальность и выбираемся на улицу. Держаться вместе, не теряться. Готовы? Алексей, ты первый. Пошли!
Я просочился через большую картонную коробку с чем-то железным внутри и медленно направился к двери, внутренне напрягаясь всякий раз, когда приходилось продираться сквозь очередной твердый объект. Где-то за спиной тихо ругалась Татьяна, похоже, такой способ передвижения ей тоже непривычен. Еще и темно!
Я могу видеть в
Конечно.
Как?
Вот так.
Спасибо.
Теперь окружающие предметы стали хорошо различимы. А вот и дверь, она совсем рядом, надо только просочиться через наваленные в кучу детали какой-то мебели… а зачем выходить через дверь? Я изменил направление движения и вышел в коридор прямо через стену.
Откуда-то издали, с той стороны, где в альтернативной версии монастыря находится дискотечный зал, донеслось монотонное заунывное пение. С противоположной стороны коридора никаких звуков не доносилось.
– Это молебен?
– прошептала Зина, широко раскрыв глаза.
– Настоящий молебен? Как в первые века христианства?
– Типа того, - согласился я.
– Хочешь посмотреть?
– Можно?
– она вопросительно обернулась к Дмитрию.
– А почему бы и нет?
– ответил тот.
– Только надо принять невидимость.
– Я не умею, - подала голос Татьяна.
– Еще бы ты умела, это тебе не поклонников привораживать. Готово. Алексей, ты справишься?
Мы справимся?
Уже.
– Вижу, - отметил Дмитрий.
– Зина?
– Ты же знаешь, что я не умею.
– Кто вас, вампиров, разберет… не обижайся, шучу. Сделано. Учтите - невидимость не абсолютная, резкие движения различимы на расстоянии до ста аршин, потому старайтесь двигаться плавно и беззвучно. Пошли!
Действительно, мое тело не стало по-настоящему невидимым, оно стало полупрозрачным и каким-то расплывчатым. Наверное, сейчас я похож на хищника из одноименного фильма с Арнольдом Шварцнеггером. Обернувшись, я убедился в правильности своего предположения - мои спутники выглядели именно так. Жуткое зрелище представляет собой колонна полупрозрачных тел, марширующих по темному коридору.
В дискотечном зале размещалась то ли церковь, то ли часовня, то ли что-то еще в том же духе. На стене большое распятие, вокруг много икон, в зале стройными рядами стоят монахи и поют что-то церковнославянское.
– Какое сегодня число?
– шепотом спросил я.
– Шестое декабря, - ответил Дмитрий, - а что?
– Да я подумал, может, это рождественская служба…
– Нет, она будет через месяц.
– Вот и я про то же.
– Алексей, по какому поводу этот молебен?
– спросила Зина.
– Откуда я знаю? Я за всю жизнь был в церкви раза три.
– Жалко. Очень красиво поют.
Татьяна ехидно хихикнула, пожалуй, я с ней соглашусь. Конечно, на вкус и цвет товарища нет, но по мне даже Децла слушать приятнее, чем эти завывания. В общем, мы постояли минут пять, а потом пошли обратно.
Если ты можешь проходить сквозь стены, найти выход из здания не составляет никакой проблемы, сколь бы запутанной ни была архитектура здания. Не прошло и пяти минут, как мы оказались на улице.
Резко и остро пахнуло бензиновой гарью, в сухом морозном воздухе этот аромат действовал поистине оглушающе, если так можно говорить о запахе.
– Чем это пахнет?
– спросил Дмитрий, подозрительно принюхиваясь.
– Бензин, - ответил я.
– В этом мире основным средством передвижения являются не лошади, а автомобили. А работают они на бензине.
– Тепловой двигатель?
– Он самый.
– У нас пробовали создавать тепловые двигатели. Нецелесообразно. Медленнее, чем телепортация, и дороже, чем лошадь.
– В этом мире лошадь дороже автомобиля.
– Почему? У вас такой дешевый металл?
– У нас такие дорогие лошади. Понимаешь, когда какая-то вещь выходит из массового использования, она переходит в разряд роскоши. Это роскошь - иметь лошадь, когда автомобиль почти во всех отношениях гораздо удобнее.
– Почти?
– На автомобиле нельзя быстро ездить по бездорожью. Во всех остальных отношениях он удобнее.
– Сколько у вас стоит бензин?
– Около десяти рублей за литр.
– Литр - это сколько?
– Десятая часть ведра.
– А рубль?
– Батон хлеба стоит шесть рублей.
Дмитрий наморщил лоб и пошевелил губами:
– Шестнадцать батонов за ведро… насколько хватает ведра бензина?
– Это зависит от модели автомобиля, скорости движения…
– В среднем?
– В среднем ведро уходит на сто километров, то есть, верст.
– Дороговато выходит.
– Существует еще общественный транспорт. Есть такие большие автомобили, они называются автобусы, они ездят по определенным маршрутам и останавливаются в определенных местах. Одна поездка на автобусе стоит семь рублей, кроме того, можно купить билет на несколько поездок, тогда каждая поездка выйдет дешевле.
– Понятно. И много в Москве автомобилей?
– Точно не знаю. Миллиона два, наверное.
– Сколько?!
– Миллиона два. Может, уже три, я точно не знаю.
– А людей в Москве сколько?
– По последней переписи двенадцать миллионов.
– Сколько-сколько?!
– Двенадцать миллионов. Еще два-три миллиона живут в пригородах, и еще около миллиона незаконных приезжих.
– Столько народу в одной Москве… как они сюда помещаются?
– Эта Москва гораздо больше, чем в твоем мире. В нашу Москву входят Теплый Стан, Бутово, Царицыно…