Мифриловый крест
Шрифт:
Я покрутился на месте, поглазел по сторонам и выбрал цель. Мебельный магазин, рядом с ним наверняка найдется человек, которого не разорит один лишний звонок. А вот и нужный товарищ - из только что подъехавшего джипа "Чероки" выбрался молодой человек в кашемировом пальто, под которым угадывался дорогой костюм от Версаче или Армани или кого-то еще из той же компании. Я ускорил шаг и перехватил мужика у самого порога магазина.
– Извините, пожалуйста, - сказал я, - вы позволите позвонить по вашему сотовому?
Молодой человек посмотрел на меня как на идиота и отвернулся, не удостоив ни словом.
– Во имя птицы, - добавил
Что за чушь я несу? Какой такой птицы?
Тем не менее, идиотские слова сработали, мужчина запустил руку в карман пальто, выудил оттуда четырехсотбаксовый "Сименс", протянул его мне и застыл в ожидании.
– Ты иди, - сказал я, - покупай, что хотел. Я верну телефон, когда поговорю.
Молодой человек кивнул и вошел в магазин. Я набрал номер загадочного Лечи. Не дай бог, сейчас окажется, что абонент недоступен…
Абонент был доступен. Телефон три раза прокукарекал дурацкую мелодию, которой МТС насилует уши абонентов при каждом звонке, а потом из трубки донеслись более привычные длинные гудки.
– Слушаю, - сообщил телефон нормальным мужским голосом без малейших признаков кавказского акцента.
– Леча?
– Да. Кто это?
– Сергей. Мы с Усманом везли оружие, когда в нас въехала "шестерка" на Симферопольском шоссе.
Пыхтение в трубке прервалось, я ощутил, как в голове далекого Лечи напряженно шевелятся извилины. Наконец трубка отозвалась:
– Ты где?
– В двух шагах от офиса.
– Какого офиса?
– Нашего.
– Какого нашего… а, понял. На Ленинском, да?
– На Вернадского.
– Да, точно, на Вернадского. Ты где был?
– Долго рассказывать. Надо встретиться.
– У тебя все в порядке?
– Да, а что?
– Ничего. Жди на месте, я скоро подъеду.
– Скоро - это когда?
– Как получится. Скажем… через час… да, через час, быстрее не выйдет.
– Хорошо. Я буду в кафешке в соседнем доме.
– Давай. Я позвоню, когда буду подъезжать.
– Не нужно звонить, у меня нет телефона, я по чужому звоню.
– Хорошо. Жди меня через час.
Трубка щелкнула и замолчала. Я зашел в магазин, нашел хозяина мобилы и отдал ему телефон, не забыв поблагодарить. Мужик удивленно кивнул, он явно не понимал, с чего это вдруг решил помочь совершенно незнакомому человеку. Ничего, добрые дела лишними не бывают.
10.
Шок отступил и меня начало колбасить. Я сидел в кафешке, передо мной стояли две бутылки первой "Балтики", я специально взял самое легкое пиво из того, что можно пить без отвращения. Чечня научила меня, что после боя или обстрела или какой-нибудь другой нервотрепки потреблять алкоголь надо очень осторожно - перегруженный мозг съезжает с катушек внезапно и без предупреждения. А сейчас я меньше всего хочу разговаривать с Лечей, будучи в стельку пьяным. Интересно, я смогу протрезветь усилием воли? Нет, лучше этот вопрос не выяснять, лучше просто не напиваться. Хорошо, что я взял первую "Балтику", а не девятую, как хотел вначале.
В кармане джинсов обнаружилась тысяча рублей с копейками, я совсем забыл об этих деньгах, когда думал, как позвонить Лече. Но это ничего, одалживать мобилу пришлось бы в любом случае. Проехали.
Я старался постоянно фиксировать взгляд на деталях интерьера, потому что, стоило взгляду остановиться, как перед внутренним взором снова проявлялась чудовищная картина. Рушащиеся стены, стремительно надвигающаяся стена пыли, летящий мужик, чью голову бомбардируют кирпичи… надо напиться… потом.
Хорошо, что Лены не было дома. Возможно, она сумела бы справиться с ситуацией, не знаю, каковы пределы ее сил, вполне может быть, что она смогла бы спастись. И спасти маму. Мама… Да, моя мама - женщина весьма специфическая, если не сказать большего, но этого говорить не надо, потому что о мертвых говорят либо хорошо, либо ничего. Она была та еще стерва, но боль от этого не становится слабее. Черт возьми, я теперь остался совсем один!
Нет, я не один, у меня есть Лена. Она говорит, что я темный, а она светлая, но это не мешает нам любить друг друга, если это действительно любовь, а не взаимная благодарность за то, что случилось. Нет, это должна быть любовь, иначе все бессмысленно!
Почему бессмысленно?– спросил кто-то внутри меня.
– Разве жизнь нуждается в том, чтобы иметь смысл?
Я не ответил. Не потому, что нечего было сказать, а потому, что никак не мог сосредоточиться. Кажется, нервное напряжение последних дней наконец достало меня. Может быть, и не стоило сразу бросаться с головой в омут, не зря говорится, что утро вечера мудренее. Но, с другой стороны, завтра Леча вполне может уехать из Москвы, а как его потом искать? Можно, конечно, плюнуть на Лечу, рано или поздно он найдет свой конец, такие мерзавцы долго не живут, но война приучила меня мстить за своих. Лена наверняка сказала бы, что это плохо, что надо прощать, потому что, во-первых, так учил Христос, а во-вторых, ей так открылось. А Зина сказала бы, что я сам решаю, за кого мстить, а за кого не мстить, и я волен решать как угодно, и оттого, что я решу так, а не иначе, по большому счету ничего не изменится. Но мне наплевать, что они думают, я считаю, что должен отомстить, а все остальное меня не касается.
Надо не забыть предупредить Лену, а то придет завтрашним утром со смены, а вместо дома развалины, а вокруг суетятся менты и спасатели. Этого нам не надо. Но время пока еще есть.
В общем, я сидел за столиком, прихлебывал пиво, стараясь не делать слишком больших глотков, на тусклом пластмассовом блюдце лежали почти нетронутые фисташки - закусь в таком состоянии совершенно не лезет в глотку. Наш батальонный фельдшер как-то говорил, что это рефлекс, доставшийся от диких предков - ранения живота, полученные на голодный желудок, заживают гораздо легче. А Васька Плотников, взводный санитар, сказал тогда, что без антибиотиков ранения живота вообще не заживают, так что, по его мнению, предки здесь ни при чем.
Жестяная пепельница, изготовленная из останков то ли консервной, то ли пивной банки, быстро наполнялась бычками. В горле уже першит, но я ничего не могу с собой поделать - сигареты так и прыгают в руку одна за другой. Надо было купить по такому случаю что-нибудь более легкое, чем мой обычный "Петр Первый". Сходить, что ли, к прилавку… нет, не сейчас, что-то совсем не хочется отрывать заднее место от дурацкой пластмассовой табуретки со спинкой. Это, кстати, нехороший признак, ведь если придется драться, мне потребуется максимальная скорость реакции. Травки бы сюда, она в малой дозе очень способствует, главное - не перебрать.