Мифы Древней Греции
Шрифт:
Шаг за шагом Геракл стал отступать к берегу. Он боялся опять провалиться в трясину и двигался медленно, а клубок змеиных голов всё быстрей и быстрей катился к нему. Страшная Гидра гналась за ним так стремительно, что Гераклу пришлось защищаться мечом от змеиных жал. Но как только он вышел на берег, Гидра повернула назад и с шипением поползла к себе в тростники, довольная, что никто не смеет напасть на неё в её зыбком царстве.
Тут только Геракл понял, какой трудный подвиг поручил ему Эврисфей. Успокоив дрожащего Иолая и коней, которые жались друг к другу, Геракл стал соображать, как ему выманить Гидру на твёрдую землю.
Подумав немного, он приказал Иолаю заехать на северный край болота, откуда дул ветер, и поджечь сухой тростник.
Это был ужасный пожар. Едкий дым пополз по трясине, и ветер гнал его как раз к тому месту, где засела Лернейская гидра. Почуяв огонь, чудовище выползло из засады и заскользило по кочкам к берегу, стараясь уйти от Геракла в лес. Но Геракл ждал Гидру, подняв над головой острый меч. Как только первая голова змеи коснулась земли, Геракл одним прыжком наступил ей на шею и взмахом меча отсек её прочь. Тогда остальные восемь голов, выпустив жала и обнажив ядовитые зубы, накинулись на Геракла. Тело змеи оплело ему ноги точно железными путами, а смертоносные зубы и жала щёлкали и скользили по панцирю, стараясь найти обнажённое тело.
Меч Геракла блистал как молния. Одну за другой отрубил он ещё семь голов, но девятую, самую злобную и большую, он никак не мог отрубить, потому что она была бессмертной. Острый клинок меча проходил через эту голову, как через мягкий студень, но не оставлял на ней никаких следов. Сбросив с себя петлистое тело змеи, Геракл схватил голову прямо руками, стараясь её задушить, но тут он увидел, что все остальные восемь голов опять отросли и бросились на него с новой яростью. Увёртываясь от Гидры, Геракл рубил и рубил мечом, а головы всё отрастали и отрастали. И всех страшнее шипела средняя, бессмертная голова. Скоро Геракл устал рубить. Он уже терял надежду одержать победу над Гидрой, как вдруг ему в голову пришла счастливая мысль. Он стал кричать Иолаю, чтобы тот принёс ему горящую ветку дерева.
Храбрый мальчик сейчас же понял, что надо делать. Он прибежал, размахивая пылающей головнёй. Как только Геракл отрубал змеиную голову, Иолай прижигал горящим суком кровавую рану.
От этого шеи Гидры сморщились, и новые головы перестали расти на них. Так погибли все восемь голов ядовитой Лернейской гидры. А девятую, бессмертную, голову Геракл завалил большими камнями. Сколько ни билась змея, она не могла стряхнуть с себя тяжёлой каменной груды.
Торжествуя победу, Геракл обмакнул свои стрелы в ядовитую змеиную кровь и пропитал их змеиным ядом, чтобы стрелы разили насмерть. Подобрав отсечённые головы, он вскочил на высокую колесницу. Кони рванули и, закусив удила, помчали его прочь от болота, прямо в Аргос, к царю Эврисфею.
Но перепуганный Эврисфей, конечно, побоялся даже посмотреть на змеиные головы. С золотого порога дворца он замахал руками и сердито закричал, требуя, чтобы Геракл, не заходя домой, сейчас же шёл бы и подстрелил ему страшного Эвриманфского вепря.
Геракл у кентавров
Тяжело вздохнув, Геракл соскочил с колесницы, отпустил Иолая домой и, забросив все восемь голов в колючий терновник, чтобы их никто не нашёл, отправился разыскивать этого нового зверя. Долго шёл он всё вперёд и вперёд, пока перед ним, упираясь вершинами в облака, не встали каменистые горы Фолос. Целый день взбирался путник по горным тропинкам. Но чем дальше он шёл, тем выше поднимались перед ним горы. Гераклу очень хотелось пить. Он остановился и стал слушать, не журчит ли где-нибудь ручеёк; но вместо плеска воды вдруг донеслось до него конское ржание и громкий топот. Вскоре огромный гнедой конь показался на склоне горы. Он мчался вверх так, что камни летели из-под копыт. Конь громко ржал, а всадник кричал
Это был вовсе не конь, а самый настоящий кентавр: получеловек-полулошадь. Там, где у всякой другой лошади начинается шея, у этого коня было человеческое туловище — с животом, грудью, руками и головой. Это-то туловище Геракл и принял за всадника.
Пока Геракл разглядывал удивительное создание, человек-конь остановился на горной лужайке и, приставив обе ладони ко рту, затрубил в них, как в трубу. Со всех сторон затрещали кусты. Целый табун точно таких же кентавров неспешно протрусил мимо Геракла, поднимая облака пыли. Удивлённый Геракл пошёл вслед за ними.
Скоро он вышел на большую поляну в горной дубовой роще. Тут между деревьев виднелись хижины, сложенные из грубых больших валунов и прикрытые хворостом. Земля под дубами была утоптана, как гладкии глиняный пол. Но никого не было видно, только там и здесь валялись черепа оленей и груды костей, да возле одной из хижин стоял хвостом к Гераклу гладкий вороной кентавр. Подняв руки и задрав кверху голову с острой бородкой, он срывал листья с высокого дерева и засовывал их в рот, мирно отмахиваясь своим лошадиным хвостом от комаров и слепней. Геракл громко окликнул кентавра, на всякий случай выхватив всё же меч.
Услышав голос, кентавр поднялся на дыбы, повернулся на задних ногах и подскакал к Гераклу с ласковым ржаньем. Думая, что кентавр не поймёт его речи, Геракл показал знаками, что хочет есть и пить. Но кентавр заговорил правильным и красивым греческим языком. Он повёл Геракла в свою убогую хижину, посредине которой горел небольшой костёр, и угостил его жареным мясом. Пока гость насыщался, хозяин прямо руками рвал на куски сырую оленью тушу и пожирал её, с хрустом разгрызая хрящи. Добрый кентавр этот, которого звали Фолом, не переставая расспрашивал Геракла, кто он, откуда он идёт, как живут люди и правда ли, что они умеют ковать железо и медь. Он с восторгом рассматривал золотые доспехи Геракла, его щит и меч, и удивлялся искусной работе.
Насытившись, Геракл попросил пить. Добрый Фол удивился, услышав такую просьбу. Он не мог понять, зачем ему нужно держать воду дома. У кентавров не было никакой посуды. Почувствовав жажду, они галопом скакали на водопой к ближайшей горной реке и пили там совсем как лошади. Кентавр уверял Геракла, что до этой реки прямо рукой подать, каких-нибудь две-три мили. Но Геракл так устал, бродя по горам, что отказался идти туда вместе с Фолом, хотя его и сильно мучила жажда. Тогда Фол подмигнул и сказал, что в одной из хижин старого кентавра Хирона стоит большая бочка с вином. Только это — священный напиток, его подарил кентаврам сам бог вина Дионис, и никто из них не смеет пить из бочки без разрешения Хирона. Говоря о вине, Фол так вкусно прищёлкивал языком, что Геракл почувствовал мучительную жажду. Он стал уговаривать Фола дать ему хоть одну каплю вина. Но Фол покачал головой и сказал, что никак не может нарушить запрета. Другое дело, если Геракл сам зачерпнёт из бочки. Ведь Геракл гость, а по законам гостеприимства гость может пить и есть всё, что захочет.
Говоря это. Фол хитрил. Он отлично знал, что Хирон очень рассердится, если кто-нибудь дотронется до священной бочки, но ему самому так захотелось выпить, что он решился открыть бочку с помощью пришельца. А тогда, в случае нужды, можно будет свалить всю вину на него одного.
Геракл не заметил хитрости Фола. Он вошёл в пустую лачугу Хирона, открыл бочку, зачерпнул из неё прямо горстью и стал пить, а весёлый Фол, пристроившись рядышком, тянул вино прямо из бочки. Так они пировали, очень довольные друг другом. Между тем остальные кентавры своим звериным чутьём издалека услышали запах вина. В страшной ярости они поскакали домой, по дороге отламывая куски скал и поднимая с земли булыжники, чтобы угостить ими незваного гостя.