Мифы и факты русской истории. Из лихолетья Смуты к империи Петра I
Шрифт:
«Впал в ересь… православную веру хулил, постов и христианского обычая не хранил… образа римского письма почитал наравне с образами греческими… говорил, что молиться не для чего и воскресенья мёртвых не будет… всю Страстную неделю пил без просыпу, накануне Светлого воскресенья был пьян… промышлял, как бы отъехать в Литву… говорил в разговорах, будто на Москве людей нет, все люд глупый… будто же московские люди сеют землю рожью, а живут все ложью».
В 1623 г. князя сослали в Кириллов монастырь. Там он раскаялся, был прощён патриархом Филаретом и возвращён в Москву. Прощенью способствовали написанная им повесть «Словеса дней и царей» и трактат в стихах «Изложение на еретики-злохульники». Умер Хворостинин в 1625 г. Повесть «Словеса дней и царей» далека от вольномыслия; недаром в её
«Повесть книги сея от прежних лет…» имеет дату написания, указанную в конце заглавия, – «лето 7134-ое июля в 28-й день», т. е. 28 июля 1626 г. Известно несколько ее редакций. В одной из них в конце есть вирши, что «книги сей слагатай» сын князя Михаила «роду Ростовского сходатай», т. е. Иван Михайлович Катырев-Ростовский. В другой редакции указано авторство «многогрешного в человецех Семёна Шаховского» – князя Семёна Ивановича Шаховского. Есть списки без указаний на авторство. Список, написанный (или обработанный) Шаховским, носит название «Летописная книга» или «Хроника». Редакция Катырева-Ростовского от 1626 г. известна под названиями «Повесть книги сея» и «Повесть 1626 г.».
«Летописная книга» Семёна Шаховского начинается с царствования Ивана Грозного, казнившего вельмож, «данных от бога». Сын его, Фёдор, царствовал безмятежно. Помощник его, Годунов, был «разумен в правлениях», но слушал ложные шептания и велел убить царевича Дмитрия. После смерти Фёдора Бориса взывали на царство кто «от препростого ума своего», кто им научен был, а кто из страха. При Борисе страна процветала, но он «возлюбил доносы» и стал расправляться с боярами. Тогда Бог покарал Россию голодом, а на Бориса за кровь Дмитрия наслал самозванца. О «ростриге Гришке» сказано, что он продал душу дьяволу, обещавшему ему царство. Автор обеляет родственника – Н.М. Шаховского и других воевод, перешедших на сторону самозванца: по его словам, их насильно выдали расстриге. Выгорожен и другой родственник – Пётр Басманов, убитый, защищая самозванца. О нем сказано, что «лепообразный и мужественный ополчитель болярин Петр Басманов» погиб «от народу».
Шаховской не видит заслуги Василия Шуйского в восстании против «ростриги». В цари Шуйский попал хитростью: его посланцы подговорили народ кричать за царя Василия. Он же виновен в смерти Михаила Скопина: «Отравлен бысть от царя Василия зависти ради». Удостоены похвалы полководцы Лжедмитрия II. (Шаховской «отбегал» к нему в Тушино.) Свержение Шуйского, его пострижение и передача полякам не вызывают у Шаховского сожаления. Зато он превозносит решение «всего царского синглита» во главе с патриархом Гермогеном избрать на престол королевича Владислава. (У Палицына Гермоген показан как противник избрания Владислава). В отличие от «Сказания» Палицына в «Летописной книге» Кузьма Минин показан истинным организатором второго ополчения.
«Повесть 1626 г.» Ивана Катырева-Ростовского по сравнению с «Хроникой» содержит меньше обвинений царям. Годунов здесь умирает от болезни, а не от «божьего мщения». Смягчена критика царя Василия: поражение под Калугой не есть «проявление божия гнева», и он не виноват в отравлении Михаила Скопина – молодой князь умер своей смертью. Удостоены похвалы верные присяге воеводы, в частности, М.П. Катырев, до конца сражавшийся с самозванцем. Основной вывод автора: все цари, кроме самозванцев, законны. Измена им – клятвопреступление. Но Катыревы-Ростовские всегда оставались верны престолу.
«Повесть о победах Московского государства…» написана во второй половине 1620-х гг. Автор неизвестен. Судя по содержанию повести, он – смоленский дворянин, участник войны с Болотниковым, похода Скопина-Шуйского, освобождения Москвы от поляков, последующих войн до 1619 г. Ему известны подробности обороны Смоленска в 1610–1611 гг. Эти боевые сюжеты легли в основу «Повести». Автор в самых возвышенных тонах пишет о царе Василии Шуйском, что было редкостью в 1620-е гг., и восхищается воинским даром, умом и красотой Михаила Скопина-Шуйского. Описана героическая оборона Смоленска и странствия смоленских дворян, получивших после падения города поместья в арзамасских землях. Со смолян началось нижегородское ополчение. Кузьма Минин, услышав, что храбрые смоляне поселились неподалеку, возрадовался и предложил собрать деньги, чтобы пригласить таких воинов в Нижний Новгород. Тема доблести смоленских дворян проходит красной нитью через повесть.
«Рукопись Филарета» является одним из черновых вариантов летописи, над которой работали при патриаршем дворе в конце 1620-х гг. В «Рукописи» описан период от начала царствования Шуйского до воцарения Михаила Романова, т. е. 1606–1613 гг. «Рукопись» – одно из немногих произведений, написанных после низложения Шуйского, где его восхваляют. Утверждается, что князь Василий взошел на престол по единодушному желанию народа. Он благочестив, мудр, храбр и не любит проливать христианскую кровь. Его свержение произошло из-за измены бояр, предательства наёмников и распущенности народа. Подобная апология, скорее всего, заимствована из недошедшей до нас летописи Гермогена, ведь Гермоген, возведенный на патриаршество Шуйским, был его сторонником. Взгляды составителей черновика, очевидно, не удовлетворили патриарха Филарета; поддержку получила версия событий, известная как «Новый летописец».
«Книга глаголемая новый летописец», обычно именуемая «Новый летописец», была завершена к 1630 г. и после одобрения Филаретом стала официальной летописью династии Романовых. «Новый летописец» был составлен в результате совместной работы дьяков Посольского приказа и патриаршего штата. Текст летописца, содержащий 431 главу, представляет компиляцию из летописей, повестей и документов и охватывает период с 1584 по 1630 г. «Новый летописец» писался с целью обосновать право Романовых на царский престол. Лишь Романовы, «племя и сродство царское», могут быть наследниками «благочестиваго корени» московских царей. После смерти Фёдора Ивановича и до воцарения Михаила Романова не было на престоле по-настоящему законных царей. Годунов показан готовым на все честолюбцем. Он дважды организует заговор, чтобы убить царевича Дмитрия. Став царем, Борис жестоко преследует родственников Фёдора – Романовых. Страдания опальных Романовых описаны в подробностях, позволяющих предположить участие в их описании самого Филарета.
Составитель летописи не симпатизирует и Василию Шуйскому, отмечает сокрытие им убийства царевича Дмитрия и незаконное избрание на царство. Но он не склонен чрезмерно обвинять царя Василия. Василий не виновен в отравлении Скопина-Шуйского. Сведение Василия с царства показано как измена. Из духовенства восхваляется патриарх Гермоген и митрополит Филарет. Оба непреклонные борцы за Веру и Отчизну. Филарет готов скорее остаться в плену, чем согласиться на уступку полякам российских земель. Народ понимает, что только племянник царя Фёдора и сын великого рода боярина Фёдора Никитича Романова (Филарета) достоин Московского государства. Об избрании Михаила на престол и Филарета на патриаршество молила вся Русская земля.
Истинные и ложные цари глазами современников Смуты. Представления о сакральной природе московских царей (царями называли великих князей, начиная с Василия Тёмного) сложились в первой половине XVI в. трудами чёрного духовенства, в первую очередь старца Спиридона, выводившего Рюриковичей из рода императора Августа, старца Филофея, утверждавшего, что Русское государство есть Третий Рим, и Иосифа Волоцкого, заявлявшего: «От вышнея Божия десница поставлен еси самодержец и государь всея Руси». Московская традиция поднимала русских царей несравненно выше византийских василевсов (императоров). Как пишет Б.А. Успенский, «в Византии наименование монарха василевсом (царём) отсылало, прежде всего, к имперской традиции – византийский василевс выступал здесь как законный наследник римских императоров. В России наименование монарха царём отсылало, прежде всего, к религиозной традиции, к тем текстам, где царем назван Бог». В Византии власть василевса существовала параллельно с властью православной церкви. В России при Иване IV царь встал над церковью и был ответственен лишь перед Богом.