Мифы и легенды народов мира. Библейские сказания и легенды
Шрифт:
И сказала Руфь Ноэми:
— Давай я пойду на поле и буду подбирать колоски за теми, кто жнут.
— Иди, дочь моя, — отозвалась Ноэми.
И вышло так, что она оказалась на поле Бооза, который был из рода Элимелека. Видя незнакомку, собиравшую колоски, Бооз спросил у отрока, надзиравшего над жнецами:
— Что это за молодая женщина?
— Это моавитянка, пришедшая с Ноэми из полей Моава, — ответил отрок.
И подошла сама Руфь.
— Я уже здесь с утра. Пойду на другие поля.
— Не уходи, — проговорил Бооз. — Иди за моими жнецами. Я прикажу моим отрокам не трогать тебя. Когда захочешь пить, вон там кувшины для жнецов.
Руфь на поле Бооза
И пала тогда Руфь на лицо свое, поклонилась до земли и спросила:
— Чем же я, чужеземка, снискала твою милость?
— Мне стало известно, — ответил Бооз, — что ты сделала для Ноэми по смерти мужа своего, что ты оставила отца своего и мать свою и пришла к народу, которого прежде не знала. Да воздаст тебе за это добром Господь, Бог Израиля.
— Да буду я в милости у тебя, господин мой, — молвила Руфь. — Потому что ты утешил меня, и слова твои пришлись мне по сердцу, а ведь я не стою ни одной из служанок твоих.
После этого она ушла, а Бооз приказал отрокам своим:
— Не обижайте ее. И от снопов откидывайте ей и оставляйте. Пусть она подбирает.
Так подбирала она на поле до темноты и, вымолотив собранное, поела сама и отнесла Ноэми.
И спросила ее свекровь:
— Где ты сегодня подбирала колоски и где работала? Да будет благословен человек, принявший тебя.
— Имя его Бооз, — вставила Руфь.
— Этот человек нам кровный и близкий, — объяснила Ноэми. — Хорошо, что ты будешь работать у него, а не ходить по полям.
И работала Руфь у Бооза, подбирая колоски, пока не кончилась жатва ячменя, а за нею и жатва пшеницы. И все это время она жила у Ноэми.
Однажды Ноэми обратилась к Руфи:
— Дочь моя! Я ищу для тебя пристанище, чтобы тебе было хорошо. И вот я узнала, что Бооз, родич наш, в эту ночь будет со служанками своими на гумне провеивать ячмень. Так что умойся, умастись благовониями, принарядись и отправляйся на гумно, но не показывайся Боозу, пока он не кончит есть и пить. Затем присмотри место, где он ляжет, и устройся у ног его. И пусть будет то, что ему угодно.
Бооз, отужинав, лег у стога на ночлег. Руфь же тихонько пришла и поместилась у его ног. В полночь проснулся он и видит, что рядом с ним женщина.
— Кто ты? — спросил он.
— Я — Руфь, твоя домашняя рабыня. Возьми меня под крыло свое, ибо я чужестранка.
— Благословенна ты от Бога, дочь моя! — воскликнул Бооз. — То, как ты поступила, лучше былых твоих добрых дел. Ведь ты не пошла за молодыми людьми, ни за бедными, ни за богатыми. Не бойся, я сделаю все, что ты пожелаешь, ибо у всех ворот города ты известна как честная женщина. Я поступлю с тобою как родич, хотя есть родичи ближе меня. Спи спокойно до утра.
И уснула Руфь, и встала прежде, чем один мог познать другого. Бооз же сказал:
— Подай верхнюю одежду, что на тебе, и подержи ее. И держала она одежду, пока он отсыпал из кучи ячмень
и помогал ей взвалить куль на спину. Было в нем шесть мер.
Пришла Руфь к свекрови своей и, опустив куль на пол, сказала:
— Вот шесть мер ячменя, которые дал мне Бооз, сказав: «Не ходи к свекрови своей с пустыми руками».
— Останься, дочь моя, — сказала Ноэми. — Мнится мне, что человек этот не успокоится, пока сегодня же не добьется задуманного.
Свадьба
Так и случилось. Пришел Бооз к городским воротам и сел там. И проходит мимо него человек. Это был ближний родич, на которого ночью намекал Бооз.
— Подойди ближе и сядь! — сказал Бооз ему.
Так тот и сделал. Тогда Бооз дал знак десяти старейшинам, стоявшим поодаль. Они также подошли и сели.
— Вот! — сказал Бооз родичу своему. — Поле, которое возделывал брат наш Элимелек, после его смерти никем не занято. Сообщаю тебе при свидетелях: выкупи это поле, коли хочешь, а коли не хочешь, прямо скажи, ибо по родству к Ноэми после тебя я. Поле это Руфь, жены умершего.
— Нет, — ответил родич. — Не могу я взять ее себе! Прими ты на себя обязанности родства.
Прежде в Израиле при выкупе или обмене, при совершении любой сделки одна из сторон снимала башмак и передавала его другой стороне.
Так и сделал родич. Передавая башмак Боозу, он сказал:
— Купи!
Бооз встал и, обращаясь к старейшинам и к собравшемуся народу, сказал:
— Вы свидетели, что я покупаю у Ноэми все то, что принадлежало мужу ее Элимелеку, а также все, чем владели его сыновья. Я беру себе в жены Руфь, чтобы оставить имя умершего на поле его и чтобы не испарилось имя умершего между братьями его и у ворот его местности. Вы теперь этому свидетели.
Народ же, бывший у ворот, и свидетели произнесли:
— Свидетельствуем. Да будет по воле Господней жена, входящая в твой дом, такой же, как Рахиль и Лия, устроившие дом Израиля. Приобретай богатство в Еврате и да славится твое имя в Бетиле. Да будет твой дом как дом Фареса [359] , которого Тамарь родила Иуде, от того семени, которое даст тебе Господь от этой молодой женщины.
И взял Бооз Руфь себе, и она стала ему женой. И вошел он к ней, и Господь дал ей беременность, и родила она сына.
359
Фарес (в «Септуагинте» Перец). — Назван так потому, что, будучи близнецом от Иуды (Иехуды), сына Тамарь, оттолкнул своего брата и родился первым (Бытие, 38, 29).
И женщины говорили Ноэми, ее свекрови:
— Благословен Господь за то, что Он не оставил тебя без родни. Да будет родившийся тебе отрадою и кормильцем твоим в старости. Родила его сноха, которая любит тебя и которая лучше для тебя семерых сыновей.
И взяла Ноэми это дитя, и приложила его к своей груди, и была ему нянькой. И нарекли соседки его Обэд [360] . Он был отцом Иессея, отца Давида.
Потомство же Фареса таково. Он родил Хецрона, Хецрон родил Рама, а Рам породил Нахшона, а Нахшон родил Салмона, Салмон родил Боаза, а Боаз родил Иессея, а Иессей родил Давида.
360
Имя Обэд означает «работник». Оно родственно слову «эбед» в значении «раб». При символическом значении других имен Книги Руфь трудно понять, какой в него вкладывался смысл, тем более что, согласно тексту, имя новорожденному дали соседки, а не родители.