Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа
Шрифт:
Между тем войско неверных подвигалось глубокими долинами — в кольчугах и шлемах, вооруженное щитами, саблями и копьями. На покрытых лесом горных вершинах мусульманские воины устроили привал. Четыреста тысяч человек затаившись ждут восхода солнца. А французы между тем даже и не догадывались об их присутствии.
Свет померк, наступила черная непроглядная ночь. Император Карл заснул, и снится ему странный сон. Он видит себя в тесном ущелье со своим ясеневым копьем в руках. И вот граф Ганелон выхватывает у него это копье и потрясает
Но Карл спит, не просыпаясь.
Тогда другой сон приснился ему: он во Франции, в своем Ахене. Медведь прокусывает ему руку до самой кости. Затем со стороны Ардена появляется леопард и с яростью нападает на него. Но из залы выбегает борзая собака, со всех ног мчится к Карлу, отрывает правое ухо у медведя и накидывается на леопарда. «Ну, будет битва!» — восклицают французы и не знают, кто победит.
А Карл спит, не просыпаясь.
Минует ночь, сменившись ясною зарей, и император гордо продолжает свой путь. По воздуху несутся звуки труб.
— Господа бароны! — говорит Карл. — Взгляните, какие перед нами горные проходы и узкие ущелья, и решите, кого поставлю я в арьергард? Кто–то должен охранять наше войско!
— Роланда, моего пасынка Роланда! — восклицает Ганелон. — Нет более доблестного барона! В нем спасение твоих людей.
С презрением взглянул на него Карл:
— Ты — олицетворение самого черта, и душа твоя полна смертельной вражды. Кто же будет тогда в авангарде?
— Ожье из Дании, — ответил Ганелон, — лучше него никто не справится с этим делом!
Граф Роланд, услыхав, что Ганелон предложил дать ему арьергард, поспешил поблагодарить отчима и выразить королю свою готовность до последней капли крови прикрывать войско Карла и защищать обоз.
Но император молчал, опустив на грудь голову и теребя свою бороду: он не мог удержаться от слез. Наконец он обратился к своему племяннику, предлагая ему половину всего французского войска. Но граф отвечал, что он не может изменить чести своего рода и оставит при себе только двадцать тысяч храбрых французов.
— Смело иди узкими ущельями, король. Пока я жив, тебе некого опасаться.
Граф Роланд поднялся на вершину холма, надел свою самую крепкую броню, шлем, пристегнул свой меч Дюрандаль с золотою рукоятью и закинул за спину колчан, расписанный цветами, сел на своего коня Вейллантифа и взял в руки копье с прикрепленным к нему белым знаменем. К нему присоединились Оливье и многие другие любимцы короля, даже епископ Тюрпин.
— Пойду и я, — сказал Готье, — я вассал Роланда и не могу оставить его.
Когда они выбрали себе двадцать тысяч воинов, Роланд подозвал к себе Готье и сказал:
— Возьми тысячу французов из нашей собственной французской земли и займи с ними все ущелья и высоты, чтобы императору не пришлось терпеть урона.
— Я обязан это сделать для тебя, — отвечал Готье и с тысячью французов углубился в горы. Он вернется не раньше, чем потеряет семьсот бойцов. Король Бельферна Альмарис в тот же день даст ему отчаянную битву.
Карл вошел в долину Ронсеваля. Барон Ожье вел авангард, и никакой опасности не предвиделось с этой стороны; в тылу же был Роланд с Оливье, двенадцатью пэрами и двадцатью тысячами природных франков. Помоги им Бог! Их ждет страшная битва! И Ганелон знает это, негодяй и изменник, но он за золото продал свое молчание и не скажет ни слова.
Высоки горы, и темны долины; скалы черны, и страшны узкие ущелья. В тот же день не без труда прошли по ним французы. Но когда они увидели, наконец, Гасконь, землю их повелителя, они вспомнили свои земли и дома, своих жен и дочерей и заплакали от радости. Но всех больше волновался Карл, покинувший своего племянника в ущельях испанских гор; с Роландом остались двенадцать пэров и двадцать тысяч французов. Они не знают страха и не боятся смерти. И Карл тоскливо теребит свою бороду, из глаз его катятся слезы, и он закрывается своим плащом. Рядом с ним едет герцог Нэмский.
— Что так заботит тебя? — задает он вопрос королю.
— Нужно ли спрашивать об этом? — отвечает Карл. — Мое горе так велико, что я не могу не плакать: Франция погибнет через Ганелона. Сегодня ночью я видел во сне, что Ганелон сломал копье в моих руках, тот самый Ганелон, что заставил меня оставить в арьергарде моего племянника. Мне пришлось покинуть Роланда во вражьей земле. Что будет, если я потеряю его? На свете нет ему подобного!
Карл Великий, томимый дурным предчувствием, не может удержаться от слез, и сто тысяч французов тронуты его горем и объяты странным страхом за Роланда. Хоть они еще и не знают, что его предал этот негодяй Ганелон: что он получил от короля неверных щедрые подарки — золото и серебро, ткани и шелковые одежды, лошадей и мулов, верблюдов и львов…
И вот Марсилий сзывает своих испанских баронов, графов и герцогов с эмирами и графскими детьми. Он собирает их в три дня до ста тысяч, и по всей Сарагоссе раздается бой барабанов. На вершине высочайшей башни воздвигают статую Магомета: ни один мусульманин не проходит мимо, не поклонившись ей. Затем неверные нескончаемым потоком устремляются через всю страну, по горам и долинам. Наконец они видят знамена французов. Это арьергард двенадцати товарищей, и сарацины не упустят случая сразиться с ним!
Впереди всех двигается племянник Марсилия верхом на муле и погоняет его палкой. Со смехом обращается он к дяде, прося в награду за службу поручить именно ему поразить Роланда. И Марсилий передает племяннику свою перчатку. Племянник Марсилия с перчаткою в руке просит дать ему еще одиннадцать баронов, чтобы помериться силами с двенадцатью пэрами.
— Вперед, племянник, — говорит ему брат Марсилий, — идем вместе, и горе арьергарду Карла Великого!
Король варварской земли Корсаблис, с душою предателя, вещает, однако, как истый вассал: