Мифы и правда о семье Сталина
Шрифт:
Скорее всего из высказываний Н. С. Хрущева можно сделать вывод о виновности Берии и Маленкова, чем о причастности самого Василия к аресту вышеназванных лиц, этому нет ни документальных подтверждений, ни свидетельств первых лиц. Очевидны ссылки на информацию, полученную от других.
В марте 1955 года Василий из Владимирской тюрьмы был переведен в Москву, в Центральный госпиталь МВД СССР, и помещен в терапевтическое отделение. Обострились его фронтовые болезни. Открылась язва желудка. Ему была выделена отдельная маленькая палата, а лечила его заведующая отделением госпиталя Л. С. Сметанина. Врачам было категорически запрещено спрашивать что-либо у него, передавать кому-либо сведения о нем. Вел себя больной тихо, ничего лишнего себе не позволял. Однажды во время приема в кабинете у начальника отделения, оставшись один, он набрал по памяти телефонный номер Г. И. Джеджелавы и, когда тот ответил, попросил навестить его. Вот как вспоминает Джеджелава эту встречу: «Мы встретились, расцеловались. Я впервые увидел на его глазах слезы, хотя он не переносил плачущих мужчин. Сказал, что ему очень плохо. Нет, со здоровьем все в порядке. Зачем его перевели в госпиталь? Он сам не знает. Считает, что все еще находится в заключении. Надо бы выпить за встречу, да ничего нет, он теперь себе не принадлежит. Я достал из портфеля бутылку доброго грузинского вина. Он опять прослезился. Сказал, что я — единственный из спортсменов, кто приехал в эти дни к нему».
Вскоре его вновь вернули во Владимирскую тюрьму. Сюда к нему приезжали его сестра и жена, родственники, стремившиеся облегчить его участь. Светлана описывала эти дни так: «Этого мучительного свидания я не забуду никогда. Мы встретились у начальника тюрьмы в кабинете. На стене висел огромный портрет отца, под которым сидел в своем кресле начальник тюрьмы, а на диване перед ним Василий. Он требовал от нас ходить, звонить, говорить о нем, где только можно, вызволить его из тюрьмы. Он был в отчаянии и не скрывал этого. Он метался, ища, кого бы попросить, кому бы написать. Он писал всем членам правительства, вспоминал общие встречи, обещая, уверяя, что будет другим. Капитолина — мужественная, сильная духом женщина, говорила ему: «Не пиши никуда, потерпи, немножко осталось, веди себя достойно». Он набросился на нее: «Я тебя прошу о помощи, а ты мне советуешь молчать». Потом он говорил со мной, назвал имена лиц, к которым, как он полагал, можно обратиться. «Но ведь ты сам можешь писать кому угодно, — говорила я, — твои письма куда важней, чем то, что я буду говорить». После этого он прислал мне еще несколько писем о просьбой писать, убеждать. Мы с Капитолиной, конечно, никуда не ходили и не писали. Я знала, что Хрущев стремится помочь ему. Во Владимире Василий пробыл до января 1960 года. Потом меня снова вызвал Хрущев. Был план, по которому предложено было отпустить Василия, дать ему возможность жить в другом городе, сменив фамилию. Я сказала, что он, по-моему, не пойдет на это. Вскоре после этого Хрущев вызвал Василия и говорил с ним больше часа.
Прошло почти семь лет после ареста Василия. Он потом говорил, что Хрущев принял его, как родной отец. Они расцеловались и оба плакали. Все кончилось хорошо».
Василий Сталин (второй справа) на авиационном параде в Москве. 1951 г.
Последнее фото Василия Сталина. Казань. 1962 г.
Могила Василия Сталина, г. Казань.
Василий, А. А. Жданов, Светлана, И. В. Сталин, Яков. Москва. 1935 г.
В. М. Молотов, И. В. Сталин, К. Е. Ворошилов. 1936 г.
Я. Джугашвили с друзьями. 1936 г.
Яков Джугашвили. Москва. 1935 г.
Жена Якова — Юлия.
Комсомольский билет Якова Джугашвили со вложенной в него фотографией отца — И. В. Сталина.
Военнопленный Яков Джугашвили на сборном пункте у немцев. 1941 г.
Допрос Якова Джугашвили. 1941 г.
Яков Джугашвил в лагере военнопленных. 1942 г.
Немецкая листовка с подписью:
«Джугашвили — сын Сталина, Скрябин — сын Молотова»
(у В. М. Молотова сыновей не было). 1943 г.
И. В. Сталин. Любительская фотография Н. С. Власика.
Светлана и телохранитель.
Отец и дочь на даче.
Отец и дочь. 1935 г.
Светлана Аллилуева на отдыхе в Хосте. Осень. 1941 г.
Анна Сергеевна Аллилуева, сестра второй жены Сталина.
Дочь и внуки Сталина Москва. 1948 г.
Светлана Аллилуева. Москва. 1967 г.
Светлана Аллилуева на американской земле. 1967 г.
Светлана Аллилуева на пресс-конференции в СССР. 1984 г.
Бракосочетание С. Аллилуевой и В. Питерса. США. 1970 г.
Надя Сталина ждет отца. Москва. 1953 г.
Надя Сталина едет в гости. 1976 г.
Внуки Сталина — суворовцы Саша Бурдонский и Женя Джугашвили, г. Калинин.
В. М. Молотов (второй слева), Е. Я. Джугашвили и его сын Яков. Москва. 1977 г.
Полковник Е. Я. Джугашвили.
Василия оставили в Москве.
Он начал интересоваться делами ВВС, звонил бывшим своим сослуживцам. Об одном из таких разговоров мне рассказал А. Е. Боровых, в годы войны командир полка, бывший в подчинении у Василия, а в тот период командующий армией истребительной авиации войск ПВО страны: «Звонок Василия застал меня в кабинете. Он подробно расспросил о сегодняшнем дне авиации, о технике, о людях, о задачах, о тех проблемах, которые решаем сегодня. Мы договорились встретиться. Я выехал. Но встреча не состоялась. По дороге Василий попал в аварию с представителем иностранного посольства, с которым он вдобавок и поскандалил».
В апреле 1960 года его вновь вернут в Лефортовскую тюрьму «досиживать» свои 8 лет. Но здесь уже были совсем иные условия его содержания, чем во Владимире. Он имел большие права. Ему удалось здесь даже подписаться на дефицитную тогда подписку художественной литературы и передать ее во время свидания своей дочери Наде. Отсюда он выйдет весной 1961 года. К этому моменту это будет полный инвалид: больная печень, прогрессирующая язва желудка.
Когда данный материал был уже подготовлен к печати, вот что рассказала мне дочь Василия — Надежда Сталина.
«После смерти И. В. Сталина отец каждый день ожидал ареста. И на квартире, и на даче он был в полном одиночестве. Друзья и соратники покинули его. Аллилуева кривит душой, когда говорит, что отец провел последний месяц в пьянствах и кутежах. Он знал, что в ближайшие дни последует его арест. Видимо, поэтому он и просил меня быть с ним. Однажды, вернувшись из школы, я обнаружила пустую квартиру, отца уже увели, а дома шел обыск. Тогда многие документы пропали безвозвратно. Во 2-й Владимирской тюрьме отца содержали под фамилией Василия Павловича Васильева. Я с мамой каждую неделю навещала его. Это были одночасовые встречи в обеденный перерыв. Отец любил наши приезды, очень их ждал. Во время встречи отец утверждал, что суда над ним не было. Часто, когда мы его ожидали, через открытую дверь в коридоре было видно, как его вели. В телогрейке, ушанке, в кирзовых сапогах, он шел, слегка прихрамывая, руки за спиной. Сзади конвоир, одной рукой придерживающий ремень карабина, а другой державший палку отца, которую ему давали уже в комнате свиданий. Если отец спотыкался и размыкал руки, тут же следовал удар прикладом. Он действительно был в отчаянии. В письмах, которые передавал через нас и посылал официально, он доказывал, что его вины нет. Он требовал суда. Но все было бесполезно.