Мифы Ктулху
Шрифт:
Заранее благодарен за содействие,
Засим остаюсь ваш покорный слуга
Кэлвин Макканн.
19 октября 1850 г.
Дорогой мой Доходяга!
События принимают пугающий оборот.
Шумы в доме усилились, и я все больше прихожу к выводу, что внутри стен возятся не только крысы. Мы с Кэлвином еще раз внимательно все осмотрели на предмет потайных щелей или лазов — но так ничего и не нашли. Не годимся мы в герои романов миссис Радклифф! [151] Кэл, впрочем, уверяет, будто шум доносится главным
151
Анна Радклифф (1764–1823) — английская романистка, одна из основательниц так называемого романа ужасов, или готического романа.
Между прочим, портрет ее висит в верхней галерее. Марселла Бун была красива особой, печальной красотой, если, конечно, художник придерживался жизненной правды; мне известно, что замуж она так и не вышла. Порою мне начинает казаться, что миссис Клорис права: дом этот — дурное место. Во всяком случае, всем своим былым обитателям он не приносил ничего, кроме горя.
Однако ж мне есть что рассказать о внушительной миссис Клорис: сегодня я имел с ней вторую беседу, ибо особы более рассудительной, чем она, в Углу Проповедников я до сих пор не встречал. Во второй половине дня я отправился прямиком к ней — после пренеприятной беседы, которую сейчас перескажу.
Дрова должны были доставить сегодня утром, но вот настал и минул полдень, никаких дров так и привезли, и, отправившись на ежедневную прогулку, я направил стопы свои в сторону города. Я вознамерился навестить Томпсона — того самого лесоруба, с которым договаривался Кэл.
Денек выдался отменный, бодрящий морозцем погожей осени; заходя на двор к Томпсонам (Кэл, который остался дома — покопаться в библиотеке дяди Стивена, — снабдил меня точными указаниями насчет дороги), я пребывал в превосходнейшем настроении (впервые за последние дни) и уже готов был милостиво простить Томпсону задержку с дровами.
Двор заполонили сорняки и загромождали обшарпанные строения, явно нуждающиеся в покраске. Слева от сарая жирная свинья, в самый раз для ноябрьского забоя, похрюкивая, валялась в грязи. На замусоренной площадке между домом и надворными службами какая-то женщина в истрепанном клетчатом платье кормила кур из передника. Я поздоровался, она обернулась. Лицо ее было бледным и невыразительным.
Тем поразительнее было наблюдать, как в лице этом тупая апатия внезапно сменилась паническим ужасом. Могу лишь предположить, что она приняла меня за Стивена: она сложила пальцы в знак, ограждающий от сглаза, и пронзительно завизжала. Корм для кур разлетелся во все стороны, птицы с кудахтаньем бросились прочь.
Не успел я и слова произнести, как из дома вывалился неуклюжий здоровяк в одном лишь нижнем белье не первой свежести, с винтовкой в одной руке и кувшином — в другой. По красному отблеску в глазах и нетвердой походке я заключил, что передо мной — Томпсон Лесоруб собственной персоной.
— Бун! — взревел он. — Ч-рт раздери твои глаза! — Он выронил кувшин на землю и в свою очередь осенил себя знаком против сглаза.
— Дров так и нет, поэтому пришел я, — сообщил я так безмятежно, как только позволяли обстоятельства. — Между тем, согласно договоренности с моим слугой…
— Ч-рт
Только сейчас я заметил, что, невзирая на всю свою грозную браваду, он сам смертельно напуган. Я всерьез забеспокоился, как бы ему сгоряча не пришло в голову палить в меня из винтовки.
— В качестве жеста вежливости вы могли бы… — осторожно начал я.
— Ч-рт раздери вашу вежливость!
— Что ж, как скажете, — проговорил я, пытаясь сохранить остатки достоинства. — На сем прощаюсь с вами до тех пор, пока вы не научитесь лучше владеть собою.
С этими словами я развернулся и зашагал вниз по дороге к деревне.
— И чтоб духу вашего больше тут не было! — заорал он мне вслед. — Сидите в своем нечистом гнезде — и носа оттуда не высовывайте! Все вы там прокляты! Прокляты! Прокляты!
Томпсон швырнул в меня камень — и попал в плечо. Уворачиваться я не стал, решив не доставлять ему такого удовольствия.
Так что я отправился к миссис Клорис, вознамерившись хотя бы разгадать тайну враждебности Томпсона. Она — вдова (и вот только не вздумай тут разыгрывать сваху, Доходяга! Она меня лет на пятнадцать старше, а мне-то уже за сорок!), живет одна в прелестном домике на самом берегу океана. Я застал почтенную даму за развешиванием постиранного белья; она мне, по всей видимости, искренне обрадовалась. Я облегченно выдохнул: не то слово, как досадно, когда тебя в силу непонятной причины объявляют изгоем.
— Мистер Бун, — воскликнула она, полуприседая в реверансе. — Если вы насчет стирки, так я с прошлого сентября ничего уже не беру. Я и со своим-то бельем с трудом справляюсь — при моем-то ревматизме!
— Хотел бы я, миссис Клорис, чтобы речь и впрямь шла о стирке! Но нет, я пришел просить о помощи. Мне необходимо знать все, что вы можете рассказать мне про Чейпелуэйт и Иерусалемов Удел, и почему местные жители смотрят на меня с подозрением и страхом!
— Иерусалемов Удел! Так вы о нем знаете!
— Да, — подтвердил я. — Мы с моим слугой побывали там неделю назад.
— Господи!
Женщина побелела как молоко и пошатнулась. Я протянул руку поддержать ее. Глаза ее кошмарно закатились, на миг мне померещилось, что она того и гляди потеряет сознание.
— Миссис Клорис, мне страшно жаль, если я сказал что-то не то…
— Пойдемте в дом, — пригласила она. — Вы должны узнать все. Господь милосердный, опять недобрые дни грядут!
Больше из нее ни слова вытянуть не удалось, пока она не заварила крепкого чая в своей солнечной кухоньке. Налив нам по чашке, она какое-то время задумчиво глядела на океан. Ее глаза и мои неизбежно обращались к выступающему гребню мыса Чейпелуэйт, где над водой вознеслась усадьба. Громадное окно с выступом искрилось в лучах заходящего солнца, точно бриллиант. Роскошный был вид, но ощущалось в нем нечто тревожное. Миссис Клорис внезапно обернулась ко мне и исступленно заявила:
— Мистер Бун, вам нужно немедленно уезжать из Чейпелуэйта!
Ее слова поразили меня как удар грома.
— В воздухе ощущается тлетворное дыхание с тех самых пор, как вы поселились в усадьбе. Последняя неделя — с тех пор, как вы переступили порог проклятого дома, — богата недобрыми приметами и знамениями. Нимб вокруг луны, стаи козодоев, что гнездятся на кладбищах, необычные роды. Вы должны уехать!
— Но, миссис Клорис, вы же должны понимать, что все это только иллюзии. Вы сами это знаете, — как можно мягче проговорил я, едва ко мне вернулся дар речи.