Мифы, легенды и предания кельтов

Роллестон Томас

СИМВОЛ СТОП

Есть, однако, причины думать, что некоторые из этих символов существовали раньше, чем любая из известных мифологий, и разные народы, почерпнув их из неведомого ныне источника, по-разному их, так сказать, мифологизировали. Любопытным примером может служить символ двух ступней. Согласно известному египетскому мифу, ступни были одной из тех частей, на которые разрубили тело Осириса. Они являлись своего рода символом власти. В 17-й главе «Книги Мертвых» говорится: «Я пришел на землю и. двумя стопами моими получил обладание. Я — Атум». Вообще этот символ стоп или следов распространен чрезвычайно широко. В Индии мы находим отпечатки ног Будды; изображение ступней присутствует на дольменах в Бретании становится элементом скандинавских узоров на камне.

В Ирландии существуют рассказы об отпечатках ног святого Патрика или святого Колумбы. Что самое удивительное, этот образ присутствует и в Мексике. Тайлер в своей «Культуре первобытных народов» упоминает о «церемонии ацтеков на Втором празднике в честь бога Солнца Тецкатлипоки; они разбрасывают

перед его святилищем муку маиса, а верховный жрец смотрит на нее, пока не увидит божественные следы, и тогда восклицает: „Наш великий бог пришел к нам!“»

«АНХ» В СОСТАВЕ НАСКАЛЬНЫХ РИСУНКОВ

Мы располагаем еще одним свидетельством связей народа мегалита с Северной Африкой. Серги указывает, что знаки на табличках из слоновой кости (имеющие, вероятно, числовое значение), обнаруженные Флиндерсом Петри в погребении в Накваде, схожи с рисунками на европейских дольменах. В числе рисунков, выбитых на мегалитических памятниках, встречаются также несколько египетских иероглифов, включая знаменитый «анх», или «crux ansata», [47] символ жизненной силы и воскресения. На этом основании Летурно заключает, «что строители наших мегалитических памятников пришли с юга и являются родственниками народам Северной Африки». [48]

47

Крест с ушком.

48

Бюллетень Антропологического общества. Париж, апрель 1893 г.

ЯЗЫКОВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Рассматривая лингвистическую сторону вопроса, Рис и Бринмор Джонс нашли, что предположение об африканском происхождении древнейшего населения Великобритании и Ирландии вполне оправдано. Было показано также, что кельтские языки по своему синтаксису принадлежат к хамитскому, а конкретно египетскому, типу. [49]

ЕГИПЕТСКИЕ И «КЕЛЬТСКИЕ» ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БЕССМЕРТИИ

49

В приложении к книге «Народ Уэльса» (с. 616–664) профессор Джонс весьма подробно обсуждает эту проблему. «Доарийские идиомы, сохранившиеся в валлийском и ирландском языках, ведут свое происхождение от языка, родственного египетскому и берберским».

Конечно, факты, которыми мы располагаем в настоящее время, не позволяют нам выстроить стройную теорию взаимоотношений между западноевропейскими строителями дольменов и теми, кто создал удивительную религию и цивилизацию Древнего Египта. Но если учесть все факты, становится очевидно, что подобные взаимоотношения имели место. Египет — страна классического религиозного символизма. Он дал Европе самые прекрасные и самые знаменитые образы — образ божественной матери и божественного дитяти. Как представляется, оттуда же к первым обитателям Западной Европы пришла и глубокая символика путешествия душ, ведомых в Мир Мертвых богом света.

Религия Египта в большей степени, чем другие развитые древние религии, построена на учении о будущей жизни. Впечатляющие своим великолепием и размерами гробницы, сложные обряды, удивительная мифология, высочайший авторитет жрецов — все эти черты египетской культуры теснейшим образом связаны с представлениями о бессмертии души.

Для египтянина душа, лишенная тела, не была просто призрачным его подобием, как считала классическая античность, нет, будущая жизнь являлась прямым продолжением жизни земной; праведный человек, занявший свое место в новом мире, оказывался окружен своими же родичами, друзьями, работниками, и его занятия и развлечения весьма походили на прежние. Судьбой злого было исчезновение; он становился жертвой невидимого чудовища по имени Пожиратель душ.

И вот, когда Греция и Рим впервые заинтересовались представлениями кельтов, их поразило прежде всего учение о посмертной жизни, которое, по словам галлов, исповедовали друиды. Народы классической древности верили в бессмертие души; но что представляют собой души умерших у Гомера, в этой библии греков! Перед нами — какие-то выродившиеся, заблудшие, лишенные человеческого облика создания. Возьмем хотя бы описание того, как Гермес ведет в Аид души убитых Одиссеем женихов:

Эрмий тем временем, бог киллеиийский, мужей умерщвленных Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке свой Жезл золотой… Им он махнул, и, столпясь, полетели за Эрмием тени С визгом; как мыши летучие, в недре глубокой пещеры, Цепью к стенам прилепленные, если одна, оторвавшись, Свалится наземь с утеса, визжат, в беспорядке порхая, — Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья… [50]

50

Одиссея. Кн. 24, ст. 1 — 10.

Древние авторы чувствовали, что кельтские представления о загробной жизни являют собой нечто совершенно другое, нечто одновременно и более возвышенное, и более реалистичное; утверждалось, что человек после смерти остается тем же, каким был при жизни, сохраняя все прежние личные связи. Римляне с изумлением отмечали, что кельт может дать деньги в обмен на обещание получить их обратно в будущей жизни. [51] Это совершенно египетская концепция. Такая аналогия пришла в голову и Диодору (кн. 5), ибо ничего похожего в других местах он не встречал.

51

Об этом написали Валерий Максим (ок. 30 г. н. э.) и другие авторы.

УЧЕНИЕ О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ДУШ

Многие античные писатели полагали,

что кельтская идея бессмертия души воплощает в себе восточные представления о переселении душ, и была даже придумана теория, согласно которой кельты узнали это учение от Пифагора. Так, Цезарь (VI, 14) говорит: «Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое». Также и Диодор: «…у них пользуется популярностью учение Пифагора, согласно которому души людей бессмертны и некоторое время спустя они живут снова, поскольку душа их входит в другое тело» {Диодор. Историческая библиотека, V, 28). Следы этих представлений действительно присутствуют в ирландской легенде. Так, ирландский вождь Монган — историческое лицо, смерть которого зафиксирована в 625 г. н. э., спорит по поводу места гибели короля по имени Фотад, сраженного в битве с легендарным героем Финном Мак Кумалом в III в. Он доказывает свою правоту, призвав из потустороннего мира призрак Кайльте, убившего Фотада, и тот точно описывает, где расположено захоронение и что находится внутри него. Он начинает свой рассказ с того, что говорит Монгану: «Мы были с тобой», а затем, повернувшись к собравшимся: «Мы были с Финном, пришедшим из Альбы…» — «Тише, — говорит Монган, — ты не должен раскрывать тайну». Тайна, конечно, заключается в том, что Монган — перевоплощение Финна. [52] Но в целом очевидно, что учение кельтов отнюдь не совпадало с представлениями Пифагора и обитателей Востока. Переселение душ не являлось частью естественного хода вещей. Оно могло произойти, но обычно не происходило; умерший получал новое тело в том, а не в этом мире, и настолько, насколько мы можем установить по древним текстам, ни о каком нравственном воздаянии речь здесь не шла. Это не было положением вероучения, это был образ, красивая фантастическая идея, которую вовсе не следовало открыто провозглашать перед всеми, о чем свидетельствует предупреждение Монгана.

52

Де Жюбенвилль. Ирландские мифы. С. 191 и след.

Очевидно, основу учения друидов составляла вера в бессмертие души. [53] Цезарь прямо говорит об этом и утверждает, что друиды всячески развивали эту идею скорее ради утверждения собственного статуса, нежели из соображений метафизического порядка. Твердая вера в иной мир, наподобие укоренившейся у кельтов, — одно из самых мощных орудий в руках жречества, хранящего ключи от загробного мира. Итак, друидизм существовал на Британских островах, в Галлии, и, насколько можно судить, везде, где кельты соприкасались с племенами строителей дольменов. Кельты жили и в Цизальпинской Галлии, но там не было дольменов — и не было друидов. [54] Ясно, во всяком случае, что, когда кельты пришли в Западную Европу, они обнаружили там могучее жречество, сложные религиозные ритуалы, огромные обрядовые постройки и народ, погруженный глубоко в магию и мистицизм, с развитым культом Подземного мира. Из этого можно сделать следующие выводы: друидизм возник благодаря впечатлительности кельтов, чрезвычайно способных, как мы уже знаем, к заимствованию чужих идей, а именно представлений прежнего населения Западной Европы — народа мегалита, который, в свою очередь, имел определенное касательство к духовной культуре Древнего Египта, о чем, впрочем, не следует здесь далее распространяться. Вопрос еще остается в значительной мере открытым и, возможно, так и не будет разрешен до конца, но если в выдвинутых здесь предположениях есть рациональное зерно, то народ мегалита все же выступает на один или два шага из-под завесы жутковатой тайны, которая его окружает, и становится очевидным, что он играл немалую роль в развитии религиозных представлений Западной Европы и в подготовке этой части мира к принятию христианства, которое здесь в итоге и восторжествовало. Бертран, в самом интересном разделе своей работы — главе об «Ирландии кельтов» — отмечает, что в Ирландии очень скоро после христианизации возникает множество монастырей, и общая их организация указывает, вероятно, на то, что они представляли собой на самом деле преобразованные коллегии друидов. Цезарь сообщил нам, как выглядели подобные, весьма многочисленные, заведения в Галлии. [55] Невзирая на трудность обучения и строгость дисциплины в них, они привлекали многих людей — ибо друиды пользовались огромной властью и обширными привилегиями. Там изучали искусства и науки и доверяли человеческой памяти тысячи стихов, заключавших в себе вековую мудрость. Думается, что у ирландских друидов ситуация не слишком отличалась. Такого рода структура могла без особых затруднений превратиться в христианскую — поскольку в Ирландии эта религия приобрела довольно специфическую форму. Магические обряды не требовалось искоренять — раннее ирландское христианство, как показывает обширная агиографическая литература, столь же изобиловало магическими представлениями, как языческий друидизм. Основным содержанием религии оставалась вера в загробную жизнь. И главное, совершенно не требовалось отрицать верховенство священничества над земной властью; по-прежнему сохраняли свою истинность слова, сказанные Дионом Хризостомом о друидах: «Это они повелевают всем, и короли на золотых тронах, в великолепных дворцах — лишь их служители и исполнители их замыслов».

53

Этимология слова «друид» больше не является для нас неразрешимой загадкой. Было выдвинуто предположение, что вторая его часть связана с индоевропейской основой «*vid», которая присутствует в английском слове «wisdom» и латинском «videre» (а также русском «ведать», «видеть». — Примеч. пер.) и т. д. Турнейзен показал, что эта основа в сочетании с усилительной частицей «dru» могла дать слово «dru-vids», в гэльском языке превратившееся в «dravi», что и означает «друид», точно так же, как другая усилительная частица, «su», после прибавления «vids» дала в гэльском «savi», «мудрец».

54

См. книгу Райса Холмса «Завоевания Цезаря в Галлии», с. 15, 532–536. Следует заметить, что Райс полагает, будто друидизм изначально являлся религией всего исконного населения Западной Европы

55

«от Балтики до Гибралтара». Но точно нам известно только то, что друиды были там, где кельты встречались со строителями дольменов. Цезарь сообщает о германцах, что у них нет друидов и что у них мало распространены жертвоприношения.