Мифы о русском пьянстве, лени и жестокости
Шрифт:
Так и росли в нашей стране миллионы Иванов, родства не помнящих. Память подавляющего большинства россиян сегодня не дальше живых дедов и бабок. А дальше – пустота, черная дыра. Кем гордиться, на кого равняться? На Павлика Морозова и Юрия Гагарина? Да, но больно далеки «обобществленные» кумиры, не углядеть им за каждым твоим дурным поступком. Но вот твой прадед – почетный гражданин города Н-ска или просто безвестный герой войны 1812 года, который смотрит с прищуром с портрета в твоей гостиной, он-то все видит. С того света за тобой наблюдает – не предашь ли, не опорочишь ли честь семьи. Только портрет этот воображаемый, поскольку нет больше портрета. На месте, где он должен бы висеть, – черная дыра.
Уничтожив, сознательно или в угаре нигилизма, по глупости, культ рода и семьи, большевики не понимали того, что вырыли яму сами себе. Ибо не каждому достался дедушка Щорс, а значит, и перед новой властью нет ни у тебя, ни у твоей «ячейки общества» ни долгов, ни обязательств. Зачехлили стволы танков, подмыло мутной горбачевской водичкой Берлинскую плотину – и все, прорвало! Гуляй, Россия, веселись, грабь награбленное! А мы удивляемся: почему у нас – удивительных «хомо советикус», этаких айтматовских «манкуртов», нет ничего святого.
Но вернемся к тому, какую роль играют народные мифы. В народных преданиях и легендах, как правило, заложены ценности, дух, сила, которые дают опору нации не только в кризисные, тяжелые периоды истории, но и в повседневной жизни. В них – разные варианты ответов, что нужно делать в тех или иных случаях. Не только на войне или во время стихийного бедствия, но и в случае победы, приобретения, успеха.
Мифы истории имеют самую разную форму. Это и героические предания, и бытовые сказки, которые иронизируют, высмеивают некоторые проявления негативных сторон жизни. Это и сказания о событиях минувшего, память о поведении исторических героев. С древних времен они передавались из уст в уста, а затем были переложены на бумагу.
В мифах сконцентрирован опыт поведения. Любой разумный человек может извлечь полезный для себя урок.
Вот, к примеру, миф о том, как 300 лет назад к Петру I привели пленных шведских офицеров после Полтавской битвы. Офицеры смущены, напряжены: откуда они знают, что с ними будет теперь? Петр же обнимает их, кричит:
– Пировать будем!
И во время пира шведы сидят среди россиян, с такими же бокалами в руках, перед ними тарелки, полные еды. И Петр поднимает тост:
– За наших учителей!
Было? Не было? В любом случае в этом предании урок: будь великодушным. Не мсти. Не злобствуй. Умей учиться и у врага, и если научился чему-то, признай это вслух. Уклонись от ненависти, от сведения счетов.
Россияне XX века мало похожи на современников Петра Великого – прошло 200 лет. Участники Второй мировой войны жили в стране с другими границами, с другим общественным и политическим строем. Они иначе одевались, вели себя, иначе думали и чувствовали. Но пленные солдаты вермахта не стали ответчиками за преступления, совершенные армией нацистов в России. В ходе военных действий, в аду рукопашной могло происходить все что угодно. Но попавший в плен получал медицинскую помощь и еду. Никто не мстил ему, не сводил счетов. Хотя очень даже было за что.
Д. Мартен «Полтавская битва».
Петр так боялся Карла XII, что, имея подавляющее преимущество накануне Полтавы, не решился сам атаковать шведов и был так обрадован легкостью победы, что забыл отдать приказ преследовать Карла. Впрочем, победителей не судят…
Немецких солдат могли расстрелять, взяв на месте преступления, когда они сжигали деревни перед отступлением или участвовали в «операциях устрашения». Но вчерашние враги, взятые в плен, привлекались
Кто не верит, что дневной рацион пленного немецкого солдата был даже лучше, чем питаются бедные россияне сегодня, советую посмотреть статью В. В. Владимирова в рубрике «Авторские статьи» на сайте www.medinskiy.ru
Как видно, и в середине XX века русские вели себя так же, как в начале XVІІІ. Исторические мифы утверждали и пропагандировали именно такое обращение с поверженным врагом.
В мифах содержится опыт самопознания: да, мы вот такие. Это у нас сильные черты, на них можно опереться в трудную годину.
Русские считают себя стойкими и выносливыми. Истории о переходе Суворова через Альпы, об освоении новых земель, особенно Севера, – о чем они? В первую очередь о невероятной жизненной силе русского, его стойкости, способности выдержать даже то, что кажется вообще невозможным. Мы – «чудо-богатыри»!
Это помогает в критических ситуациях: и в личных, и в таком историческом кошмаре, как Гражданская война или Ленинградская блокада. Легенды, истории, предания этих времен учат: будь стойким, не позволяй себя запугать, не торопись сдаваться. Береги душу больше, чем тело. Видишь, тот, кто сумел остаться сильным духом, спас себя. А сломавшийся сначала погиб духовно, потом и физически. Этому учит и литература того времени: гениальные повести М. Шолохова [36] и Б. Полевого [37] .
36
Шолохов М. А. Судьба человека. Поднятая целина. М., 2005.
37
Полевой Б. Н. Повесть о настоящем человеке. М., 1978.
Миф принимали всерьез, потому что весь опыт жизни подтверждал – миф не учит тебя плохим вещам. Разумеется, и самый стойкий человек в годы войны мог быть сломлен, умереть от голода или болезни. Но тот, кто следовал урокам истории, действительно получал дополнительный шанс.
Мифы создавали не только собственный архетип, но и образ «другого». Грубо говоря, русский знал, как ему относиться не только к себе, но и к соседу. Опыт многих поколений говорил, что немцы трудолюбивы, честны, ответственны, у них есть чему поучиться. Тот же самый опыт говорил, что у немцев не очень хорошо с воображением и чувством юмора. Классический анекдот начала XX века:
«– Фасилий Фасильевич, ну для чему фи на то мной все шуточничаете и шуточничаете? Фи же знайт, что я для фас всегда билль нушник…»
Что здесь? Только насмешка над плохим знанием русского языка? Нет. Тут еще и образ немца: полезного, хорошего, несколько забавного, который «всегда был нужник». Шуток не понимает, обижается, слишком серьезен не по делу.
Стереотипы
Мифология – совокупность первоначальных верований народа о его происхождении, древнейшей истории, героях, богах и пр., в отличие от достоверных сведений, выдуманных впоследствии.