Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания, Шур Майкл

Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания

на обложку

Шур Майкл

Шрифт:

Теперь мы знаем, что нам нужно (добродетели) и что это даст нам (поможет достичь успеха и процветания). Но как нам это заполучить? Или эти добродетели у нас уже есть? Или мы с ними родились? К сожалению, простого решения нет. Стяжание добродетелей – пожизненный процесс, это очень трудно. (Облом. Когда Элеонора Шеллстроп – персонаж Кристен Белл из сериала «В лучшем месте» – спрашивает своего наставника по философии Чиди Анагонье, как стать хорошим человеком, ей интересно, есть ли таблетка, которую можно принять, или что-то еще. Но таких средств не существует.)

Как стяжать добродетели?

К сожалению, по мнению Аристотеля, никто не рождается с полным комплектом добродетелей. Нет детей со всеми сложными и лучшими версиями этих замечательных качеств [24] . Но всем нам от рождения дана возможность приобрести их. У каждого есть то, что он называет естественными состояниями добродетели. Вероятно, любой из нас имеет свой тип характера от природы; на самом деле мы справедливы, храбры, склонны к умеренности или обладаем какими-то другими чертами с рождения [25] . Я называю их «наборами добродетелей для начинающих», базовыми инструментами и примерными картами, с которых начинается

поиск чистых добродетелей длиною в жизнь. Аристотель говорит, что такие наборы – сырые черты характера, присущие детям и животным [26] , которые, как вы знаете, если когда-нибудь водили группу десятилетних мальчиков в развлекательный центр, почти одинаковы.

Но какой классный это был бы ребенок! О, мой бог, хотел бы я познакомиться с таким великолепным, успешным малышом.

Издана на русском языке: Аристотель. Никомахова этика. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2020.

Наверняка каждый может определить, какой стартовый набор был у него в детстве. С самого раннего возраста я четко следовал правилам, можно сказать «обладал добродетелью исполнительности», и сейчас это уже не назовешь подхалимством. Нужно иметь талант убеждения, чтобы заставить меня нарушить какое-то правило, каким бы ничтожным ни было потенциальное наказание, ведь в моем стартовом наборе добродетели послушания есть все необходимое. Очень много необходимого. Один из инструментов набора – тихий внутренний голос, он звучит в моей голове, сколько я себя помню. Он начинает роптать, если кто-то нарушает правило, и не останавливается, пока оно не будет соблюдено [27] . Когда я учился на первом курсе колледжа, у нас в общежитии было правило: громкую музыку можно слушать только до часу ночи. И если я был на вечеринке в час, даже в другом общежитии, голос в моей голове приказывал мне подойти к стереосистеме и приглушить звук. Таково было правило. Можете себе представить, как популярен я был на вечеринках [28] .

У многих из тех, с кем я общался, в голове живет похожий голос. Один мой знакомый называет его моральным эквивалентом писка, который издает машина, когда вы не пристегнули ремень безопасности.

Не очень.

Но опять же, эти стартовые наборы представляют только наш потенциал добродетельного человека, а между потенциалом и реальностью разница велика. Подумайте об этом вот как: иногда мы говорим, что некоторые «рождаются» с определенными качествами, например она «прирожденный лидер», или он «прирожденный волынщик», или что-то в этом роде. На самом деле мы имеем в виду, что у человека есть естественная склонность быть лидером или играть на волынке, и часто мы говорим это с благоговением, поскольку нам это не дано. Мы никогда даже не думали о том, чтобы попробовать поиграть на волынке, поэтому всякий раз, когда наш друг Роб вытаскивает из шкафа эту непонятную штуковину со странными трубками и начинает в нее дуть, мы приписываем его талант какой-то внутренней, недоступной нам силе, присущей ему с рождения. Затем, когда Роб получает стипендию и уезжает в штат Огайо учиться игре на волынке, мы думаем: «Роб выполнил свое предназначение, он использовал врожденный дар». Но у нас появляется и другая мысль: «В Огайо есть стипендия для волынщиков?» А потом: «Что, черт возьми, Роб собирается делать с таким образованием? Как он собирается зарабатывать на жизнь, играть на шотландских похоронах?»

Это не значит, что Роб с первых дней жизни мурлыкал себе под нос шотландские песенки, точно попадая в ноты. Он просто был склонен к игре на волынке, и это так же непостижимо, как когда некоторые обнаруживают в себе склонности к математике, рисованию или бейсболу. Очень круто, когда это происходит с вами или вашими детьми, и очень раздражает, когда это происходит с другими людьми или их детьми. А затем он взялся развивать свои способности с помощью многолетней практики, и они превратились в навык. Он нашел то, что ему нравилось, и чувствовал себя естественно, занимаясь этим, а затем репетировал миллион часов [29] , пока не стал мастером.

Только представьте себе, как тяжело было его родителям. Я понимаю, что только сейчас придумал Роба для этой книги, но мне жаль его вымышленных родителей.

И точно так же, как мы развиваем любой навык, по словам Аристотеля, мы становимся добродетельными, совершая добродетельные поступки. Это часть уравнения, которая называется «процесс длиною в жизнь». По его словам, добродетель возникает не вследствие естественного процесса, а как результат привыкания. Мы становимся справедливыми, совершая справедливые поступки; сдержанными, когда сдерживаем себя; храбрыми, когда проявляем храбрость [30] . Другими словами, мы должны отрабатывать великодушие, умеренность, мужество и другие добродетели точно так же, как несносный Роб – игру на своей несносной волынке. План Аристотеля предполагает постоянно учиться, поддерживать навык и быть внимательным. Возможно, стартовые наборы есть у нас от рождения [31] , но если мы не развиваем навыки через привыкание, расслабимся и будем вести себя как взрослые, полагаясь на то, что они у нас уже есть, то мы обречены. (Это все равно что человек скажет: «В детстве мне нравилось играть в машинки из спичечных коробков, поэтому я думаю, что теперь легко сяду за руль Ferrari в «Формуле-1» и выиграю Гран-при Великобритании».) Привыкание – почти то же, что «повторение – мать учения», фраза, вдолбленная нам в голову тренерами по баскетболу в школе или учителями музыки: мы совершенствуем навык, повторяя действие, и как только мы перестаем это делать, навык ухудшается.

Издана на русском языке: Аристотель. Никомахова этика. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2020.

Так что загвоздка как раз в этом: привыкание, практика и работа над добродетелями. Самый интересный маркетинговый ход Аристотеля заключается в том, что, по его мнению, привыканием можно развить любую добродетель, даже ту, которой, как нам кажется, не было у нас от рождения, когда наш стартовый набор представлял собой старый, ржавый ящик с инструментами, в котором не было даже отвертки. Это важно, потому что, похоже, способности распределяются между нами случайным образом. Каждому из нас что-то дается легко, а что-то получается, философски говоря, отстойно. У меня, например, ужасное чувство направления. Я никогда не знаю, где нахожусь, если только это не место, где я уже побывал десять тысяч раз. И даже тогда это рискованно: я часто терялся за те семь лет, что жил на Манхэттене, схема улиц которого выглядит как числовая расчетная сетка [32] .

Я уверен, что никакая практика не поможет мне научиться хорошо ориентироваться на местности. И с добродетелями, похоже, та же ситуация: у меня была склонность к послушанию, но не мужество (всего лишь пример). Возможно, вы помните, что были щедрым, но не умеренным или трудолюбивым, но не снисходительным. Чтобы добиться успеха, нужно развивать все эти добродетели, и Аристотель обещает нам, что мы [33] сможем это сделать, хотя к одним из них мы более склонны, чем к другим. Если приложить усилия, можно избежать приговора никогда не стать великодушным или храбрым, развить в себе любое другое желаемое качество, а не быть, как я, обреченным теряться каждый раз на подземной парковке в поисках своей машины.

Я приписал этот синдром герою сериала «В лучшем месте» Чиди и назвал его топографическим кретинизмом, потому что он есть у меня.

Аристотель, как и многие образованные и знаменитые люди тех времен, был снобом, поэтому, с его точки зрения, существовало крайне мало людей, способных достичь всего, чего, по его мнению, следует достичь, в отношении добродетелей, совершенства и т. д. Кроме того, он ограничил эту выборку «свободными мужчинами». Ну, понимаете. Как-то не очень.

Привыкание считается самой важной частью этической системы Аристотеля, но это не всё. Чтобы научиться играть в теннис, нам нужен тренер, а чтобы играть на флейте, необходимо взять уроки у маэстро. Точно так же нужен хороший учитель, который преподаст уроки добродетели. Древние греки были отчасти одержимы идеей присутствия учителя (или мудреца) во всем: гражданское право, этика, наука и т. д. Сократ учил Платона, Платон Аристотеля, а Аристотель – Александра Македонского [34] , поэтому большое внимание уделяется роли блестящих инструкторов (и мудрых друзей), благодаря которым люди превращаются из несформировавшихся маленьких тупиц в успешных представителей общества со своей гражданской позицией и которые хотят сделать нас такими. И поскольку эти люди открывали свои академии, каждый раз, когда они говорят о необходимости мудрого учителя, трудно себе представить, что они, скромно покашливая, имеют в виду не себя [35] , [36] («Этику» часто считают рекламным проспектом академии Аристотеля).

Который, вероятно, не до конца усвоил уроки Аристотеля о том, как быть хорошим человеком, учитывая, что почти всю жизнь он пытался завоевать и поработить весь мир.

Эту шутку я украл у Вуди Аллена, она из комедийной пьесы о Сократе. И да, я точно знаю, что это означает в устах Вуди Аллена в 2022 г., и я делаю это намеренно. Просто дождитесь главы 10.

См. Аллен В. Побочные эффекты. М.: Corpus, 2013.

Четко поясню: познания мудрого учителя не заменят практики. Тот чудак, что любил играть в машинки, а затем пытался участвовать в гонках на Ferrari, справился бы не лучше, если бы просто прочел книжку [37] , [38] о крутящем моменте двигателя или посмотрел выступление гонщика Дейла Эрнхардта – младшего на TED. «Природа, привычка и обучение, – говорит Аристотель, – равно необходимы» [39] . Ведь успех и процветание, видите ли, требуют не просто чтобы мы определили и развили в себе все эти добродетели. Они необходимы нам в определенном количестве. Мы должны быть щедры, но не слишком, смелы, но не чересчур и т. д. Самая сложная задача этики добродетели – определить это количество, а затем точно рассчитать каждую из них. Аристотель называл эти сводящие с ума конкретные цели «золотой серединой».

В 2017 г. президент Трамп назначил своего зятя Джареда Кушнера ответственным за разработку нового мирного плана урегулирования израильско-палестинского конфликта. У Кушнера не было ни малейшего опыта разработки международных договоров, поэтому он отнесся к этому заявлению скептически. В начале 2020 г., когда Кушнер обнародовал свой план, он гордо объявил, что «прочел двадцать пять книг» об истории израильско-палестинского конфликта. Израиль и Палестина по-прежнему не достигли мирных отношений.

Relman E. Jared Kushner Says He’s Read 25 Books About the Israel-Palestine Conflict // Business Insider, January 29, 2020 // businessinsider.com/jared-kushner-says-hes-read-25-books-about-israel-palestine-2020-1.

Аристотель. Никомахова этика. М.; Берлин: Директ-Медиа, 2020.

Когда же мы «достигаем» этого состояния и становимся добродетельными?

«Золотая середина», как ее обычно называют (все, кроме самого Аристотеля [40] , [41] ), – самый важный винтик в машине Аристотелевой этики. Кроме того, по-моему, самый красивый. И самый неприятный. А также самый коварный и непонятный. И он больше всего бесит.

Представьте себе все достоинства, которых мы так хотим достичь: щедрость, умеренность, что угодно, – в виде идеально сбалансированных качелей, расположенных параллельно земле. Если мы сядем точно посередине, перекладина останется стоять ровно и горизонтально, гармония сохранится. Это «золотая середина»: идеальное среднее место, где сосредоточено точное количество рассматриваемого достоинства, которое поддерживает уровень качелей. Но смещение в любую сторону нарушит баланс: одна сторона качелей упадет на землю, и мы ударимся задницей (в этой метафоре наши задницы = наши личности). Два крайних конца перекладины представляют собой 1) недостаток достоинства, с одной стороны, и 2) избыток – с другой, когда достоинства слишком мало или слишком много. Крайний недостаток или избыток чего-либо становится пороком, а такого, очевидно, мы пытаемся избежать. Философы иногда называют это «правилом Златовласки». Для каждой черты характера Аристотель убеждает нас быть не слишком горячими, не слишком холодными… в самый раз.

На самом деле словосочетание «золотая середина» впервые употребил древнеримский поэт Гораций спустя несколько столетий после смерти Аристотеля, но все приписывают его Аристотелю. Точно так же, как Хамфри Богарт никогда не говорила фразы «Сыграй еще раз, Сэм» в фильме «Касабланка». Еще одна фраза, которой знаменит Аристотель: «Мы являемся тем, что постоянно делаем. Совершенство, следовательно, не действие, а привычка», – тоже не была придумана им самим. Ее написал Уилл Дюрант в 1926 г. в своей выдающейся работе «История философии», рассказывая об Аристотеле. Но попробуйте объяснить это кому-нибудь из тысяч пользователей соцсетей, которые публикуют эту «цитату Аристотеля» поверх фотографий людей, занимающихся йогой на пляже на закате.

Дюрант У. История философии. Жизнь и мнения величайших философов // caute.ru/am/text/socrates.html.

1 2 3 4 5 6