Мифы русского народа
Шрифт:
На протяжении тысячи лет соседства с православием дохристианские представления активно развивались — некоторые мифологические образы забывались и исчезали, взамен появлялись новые. Когда на основе единой восточнославянской культуры стали складываться отдельные русская, украинская и белорусская традиции, в каждой из них общее мифологическое наследие начало постепенно видоизменяться на свой лад. Кроме того, наряду с общенациональными мифами стали появляться поверья и предания, известные лишь в отдельных областях. Например, образ русалки известен всем восточным славянам, а о кикиморе рассказывают только на Русском Севере и кое-где в Белоруссии. Так некогда единая система древнерусских мифов продолжала существовать, но уже в значительно измененном и раздробленном виде.
С середины XIX века этнографы и фольклористы регулярно записывали у простых крестьян поверья, сведения об обрядах и различных формах магии. За полтора века ученым удалось собрать множество записей из разных районов России, Украины и Белоруссии [5] . Сравнив их с доступными нам сегодня сведениями из древних письменных источников, исследователи увидели, что между ними немало общего. Вот, например, обряд, описанный Саксоном Грамматиком в «Деяниях датчан» (1167–1168). Славяне, жившие на о. Руяне (современное название — о. Рюген), после сбора урожая пекли на меду огромный круглый пирог и устанавливали его в главном храме перед идолом. Жрец вставал позади пирога
5
Наиболее значительные собрания материалов по восточнославянской традиционной культуре: Архив Русского Географического Общества (Петербург); архив Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева (Петербург), а также архивы экспедиций в отдельные восточнославянские территории, в частности, Полесский и Карпатский архивы Института славяноведения РАН, архив кафедры фольклористики филологического факультета МГУ и др.(см.: Зеленин Д.К.Описание рукописей ученого архива императорского Русского Географического Общества. Т. 1–3. Пг., 1914–1916; Быт великорусских крестьян-землепашцев. Описание материалов Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. СПб., 1993).
Подобные примеры показывают, что ядро древнерусской мифологии все еще живо в народных верованиях. А это позволяет нам представить, какой была в древности мифологическая система восточных славян, и воссоздать те ее фрагменты, о которых ничего не сказано в древнерусских памятниках письменности. Не будет большим преувеличением сказать, что древнерусская мифология — это на 90 % реконструкция, т. е. восстановление, сделанное на основе поздних верований русских, украинских и белорусских крестьян, и лишь на 10 % — оригинальные сведения, почерпнутые у древних книжников. Но наша книга — не реконструкция древнерусской мифологии, вернее — реконструкция лишь той ее части, о которой мы не можем получить сведения другими способами. Это касается, в первую очередь, высших языческих богов Древней Руси, прямые представления о которых практически исчезли из народной традиции. Но низшая часть восточнославянской мифологии прекрасно сохранилась в народной памяти до нашего времени. Она представлена в книге в том виде, в каком была описана исследователями в XIX–XX веках, т. е. в ту эпоху, когда древнерусская культура уже давно распалась на русскую, украинскую и белорусскую.
В связи с этим встает важный вопрос: на каком основании мы, описывая современные украинскую, русскую и белорусскую мифологии, позволяем себе писать о них как о едином целом — это же разные национальные культуры! Да, сейчас это разные культуры, но они развились из одного корня и сохраняют наиболее важные общие черты, доставшиеся им в наследство от древнерусской эпохи: культ рода; культ предков; представления о правильной и неправильной смерти; о доле человека; о человеческом и потустороннем мирах и многие другие. И гораздо лучше представлять себе древнерусскую мифологию на примере пусть позднего, но зато живого, естественного этапа ее развития, чем изобретать теории, которые вряд ли можно проверить и которые имеют весьма отдаленное отношение к реальному мифологическому сознанию восточнославянских народов.
Конечно, такой подход влияет на точность наших знаний о древних верованиях восточных славян, впрочем, как и любая реконструкция, которая предполагает достаточно большую долю условности, потому что у нас нет машины времени, чтобы перенестись в Древнюю Русь и проверить все наши предположения.
Многие элементы языческой картины мира изменились под влиянием христианской культуры. В первую очередь это касается календаря. Православный календарь с его системой праздников наслоился на древний, строившийся с учетом важных для язычника дат и временных отрезков. В результате в народном представлении смысл многих христианских праздников изменился под влиянием тех языческих календарных дат, на которые эти праздники пришлись. И наоборот, языческие элементы праздника были переосмыслены под влиянием христианской культуры. Например, 23 июня/7 июля — день Рождества Иоанна Крестителя, известный в народе как день Ивана Купала, совпал с днем летнего солнцестояния. В связи с этим частично изменился и смысл праздника. Языческий обряд возжигания костров, совершаемый для повышения плодородия земли, скота и людей, а также чтобы уберечься от нечистой силы, стал днем, начиная с которого можно было купаться в реках и водоемах. Название праздника Купала, образованного от древнего корня со значением «гореть, пылать, страстно желать» позднее стало связываться с купанием (поскольку крещение в православном обряде совершается погружением в воду). И, наоборот, язычество оказало влияние на многие образы православных святых, о чем мы еще не раз вспомним на страницах книги. В XVIII веке, когда этнографические исследования только зарождались, ученым казалось, что все национальные мифологии должны быть похожи на римскую или древнегреческую. В век классицизма с его ориентацией на античную модель мира полагали, что в мифологии каждого народа должны быть свои персонажи, аналогичные Зевсу, Гере, Посейдону, Аиду и прочим греческим богам, а если их нет, значит, культура этого народа в чем-то ущербна, неполноценна. М.В. Ломоносов даже составил сравнительную таблицу, в которой попытался соотнести известные ему русские мифологические персонажи с римскими:
Юпитер — Перун
Юнона — Коляда
Нептун — Царь морской
Тритон — Чуда морские
Венера — Лада
Купидо — Леля
Церера — Полудница и т. д.
Сегодня эти сравнения кажутся наивными и немного смешными. Но так поступал не он один. Еще раньше (в XV в.) такую попытку предпринял польский ученый Ян Длугош — он сравнивал с античными польские мифологические персонажи. При этом ученые не только не учитывали разницу между мифологическими образами разных национальных традиций, но нередко включали в списки «богов» такие имена, которые никогда не обозначали никаких сверхъестественных существ. Так, Ломоносов сравнивает с Венерой Ладу, а с Купидоном Леля, не зная, что Лада и Лель — это не имена божеств, а повторяющиеся припевы обрядовых песен, которые можно услышать и при современном исполнении народных мотивов. Например:
А мы просо сеяли, сеяли,
Ой, дидо-ладо, сеяли, сеяли…
Такие псевдобожества принято называть персонажами «кабинетной мифологии», потому что появились они не в народном сознании, а в теориях ученых. Наука о славянской мифологии в тот период еще только начинала развиваться, и ошибки, которые допускал М.В. Ломоносов, были почетными ошибками новатора, открывавшего еще не изученную область культуры. Однако они непростительны для исследователей конца XX века, которые зачастую для большей занимательности приписывают славянской народной традиции существование таких божеств и мифологических персонажей, которых в ней заведомо не было.
Каждая культура (а мифология — это часть национальной культуры) развивается глубоко индивидуально. Совершенно очевидно, что восточнославянская мифология устроена иначе, чем греческая, римская или скандинавская, но это вовсе не значит, что она хуже или менее интересна. Да, у восточных славян не было богов, подобных олимпийским, наши кикимора или русалка не похожи на прекрасную Афродиту, а лешего или домового нелепо сравнивать с Аполлоном. Но мы должны принимать свою мифологию такой, какая она есть. Это неотъемлемая часть культуры трех народов-родственников — русских, украинцев и белорусов.
Традиционные мифологические верования лучше всего сохранились на Русском Севере, в украинских Карпатах и в Полесье — территории, охватывающей южные области России и узкой полосой тянущейся до восточных окраин Польши, захватывая юг Белоруссии и север Украины. Многие ученые считают Полесье прародиной славян, поэтому бытующие там древние предания очень важны для понимания мифологии Древней Руси.
Высшие боги
Основой любой языческой религии является многобожие, или пантеизм. Человеку в древности было очень важно, чтобы все виды его деятельности — государственная, хозяйственная, военная, семейная — находились под покровительством высших сил. К VI веку нашей эры, когда появились первые письменные сведения о славянах, у них начала складываться более или менее устойчивая религиозная система, в которой за каждым божеством закреплялись определенные функции. Система эта была многоступенчатой, и боги [6] занимали в ней высшую ступеньку. Они наделялись наибольшей силой и властью, наиболее общими и важными функциями — одни повелевали природными явлениями, другие покровительствовали хозяйственной деятельности людей, третьи помогали в войнах, под властью четвертых были общественные отношения. От воли богов зависели жизнь и благополучие человека. Поэтому богам ставили деревянные и каменные идолы (кумиры), им поклонялись и приносили жертвы [7] . Арабский писатель Ибн-Фоцлан, встречавшийся с древнерусскими купцами в Византии, рассказывает, что они, смиренно кланяясь, приносили идолам хлеб, мясо, лук, молоко и опьяняющий напиток и просили послать им хороших покупателей. Если же товар удавалось выгодно продать, купцы говорили: «Владыка помог мне, а я должен заплатить ему». Тогда убивали быков и овец, часть мяса отдавали бедным, часть клали перед истуканами, а головы убитых животных насаживали на колья, вбитые в землю [8] .
6
Славянское слово богпервоначально означало не только божество, но и долю, удел, богатство. Например, русское слово богатыйпервоначально означало «наделенный хорошей долей», а у-бог-ий— «лишенный доли». Славянское богвосходит к очень древнему индоевропейскому корню bhaga-, имевшему значение «наделяющий долей, счастьем». Это подтверждают и однокоренные слова современных славянских языков: укр. збiжжя«зерновой хлеб», «имущество»; бел. збожжа— «зерно».
7
Представление о том, как могли выглядеть такие изображения, дает идол, найденный в середине прошлого века на дне реки Збруч на территории современной Подольской области и названный поэтому Збручским идолом. Он представляет собой четырехгранный каменный столб, на каждой грани которого вырезано изображение мужчины в высокой шапке, олицетворяющее собой какое-то божество. На одной из сторон он держит в руках кольцо, на другой — рог, на третьей — меч. В средней части столба под мужским изображением на каждой из сторон вырезаны женские фигуры, а с трех сторон в нижней части — схематические изображения человека. Какому богу принадлежал этот идол, до сих пор не известно, хотя некоторые исследователи без достаточных оснований называют его Святовитом (или Свентовитом). Поскольку Збручский идол был найден во владениях польских графов Потоцких, то по распоряжению владельца имения он был отправлен в Краковский этнографический музей, где и находится в настоящее время. Подробнее см.: Гуревич Ф.Д.Збручский идол // Материалы института археологии. М.; Л., 1941. № 6.
8
Хотя этнографические наблюдения ибн Фоцлана, ал Масуди и других арабских авторов традиционно упоминаются во всех классических работах по этнографии и истории славян, многие ученые сомневаются, всегда ли приводимые этими авторами сведения относятся именно к славянам, а не к скандинавам или другим этносам, с которыми славяне имели тесные связи.
В древнерусских книгах, обличающих языческие верования, перечисляются боги и низшие мифологические существа, которым поклонялись восточные славяне. Набор этих имен почти полностью повторяется в разных источниках: Перун, Хорс, Симаргл, огонь-Сварожич, Волос, Мокошь, а также вилы (тридесят сестрениц), Род и Рожаницы [9]
В Киевской Руси первая известная нам религиозная реформа была проведена князем Владимиром в 980 г. — всего за 8 лет до принятия христианства. В «Повести временных лет» об этом сказано так: «И начал княжить Владимир в Киеве один, и поставил кумиры на холме вне двора теремного. Перуна деревянного, а голову его серебряную, а ус золотой, и Хорса Дажьбога, и Стрибога, и Симарьгла, и Мокошь и приносил им жертвы, называя их богами… и приносил жертвы бесам» [10] . У современных исследователей есть все основания считать, что этот пантеон был достаточно искусственным образованием, он скорее помогал Владимиру решать политические задачи, нежели отражал развитие реальных народных верований.
9
Основными древнерусскими памятниками, содержащими списки языческих богов, являются: «Повесть временных лет», «Слово святого Григория… о том, как первые языческие народы покланялись идолам», «Слово некоего христолюбца», «О требокладении идольском», «Проложное житие князя Владимира», «Густынская летопись» и некоторые другие.
10
Спустя 8 лет после принятия крещения, тот же Владимир «пришед в Киев изби (т. е. разбил) вся идолы и Перуна, Хурса, Дажьбога и Мокошь» (Проложное житие князя Владимира).