Миг бытия так краток…
Шрифт:
— Приближается закат, — произнес Мордел. — Попробуй еще раз.
Мороз переместил свой объемистый корпус так, чтобы глаза были обращены к заходящему солнцу. От яркого света они зажмурились. После того, как солнце окончательно зашло, Мордел спросил:
— На что это было похоже?
— Похоже на восход, только наоборот.
— Ничего особенного?
— Нет.
— О, — произнес Мордел. — Мы можем отправиться в другие части Земли и снова посмотреть его — или посмотреть на восход.
— Нет, — Мороз переместил внимание на громадные деревья. Он всматривался в тени, прислушивался к ветру и
— Что это? — поинтересовался Мордел.
— Не знаю. Это не из моих работников. Видимо…
Со стороны Мордела снова раздалось пронзительное гудение, а затем он сказал:
— Нет, и не из дивкомовских тоже.
Они ждали. Звук становился все громче. Вдруг Мороз произнес:
— Теперь уже слишком поздно. Мы должны дождаться и выслушать ее.
— Кого?
— Это Древняя Рудодробилка.
— Я слышал о ней, но…
— Я Рудодробилка, — передавала приближающаяся машина. — Выслушайте мою повесть…
Она зигзагами подъехала к ним, дребезжа гигантскими колесами, высоко задрав под острым углом свой огромный бесполезный молот. Из ее дробильного отделения торчали кости.
— Я не собиралась этого делать, я не собиралась этого делать, я не собиралась…
Мордел подкатил к Морозу.
— Не уезжайте. Останьтесь и выслушайте мою повесть…
Мордел резко остановился, повернув свою башню назад, к ужасной машине. Та находилась уже совсем близко.
— Это правда, — произнес Мордел. — Она может приказывать.
— Да, — подтвердил Мороз. — Я принимал ее повесть тысячи раз, когда она натыкалась на моих исполнителей, и они прекращали свои труды, чтобы слушать ее передачу. Всем приходится делать то, что она говорит.
Она подъехала и остановилась перед ними.
— Я не собиралась этого делать, но я слишком поздно остановила свой молот, — сказала Рудодробилка.
Они даже не могли разговаривать с ней, парализованные отменяющим все другие директивы категорическим приказом: «Выслушайте мою повесть».
— Некогда я была самой могучей среди Рудодробилок, — поведала она им. — Предназначенной Солкомом для работ по реконструкции Земли, для измельчения того, что под действием пламени превратится в металл, который будет затем отлит и обретет форму для нужд Восстановления. Да, некогда я была могучей. Затем, однажды, когда я, как обычно, копала и дробила, из-за рассогласования между задающим воздействием и исполнительным механизмом я сделала то, чего не собиралась делать, и была отлучена Солкомом от Восстановления и отправлена скитаться по Земле. Выслушайте же мою повесть о том, как в давно минувший день я наткнулась на последнего Человека на Земле, когда вела работы неподалеку от Его жилища, и из-за рассогласования между сигналами управления и исполнения захватила Его в свое дробильное отделение, вместе с грузом руды, и раздробила его молотом, прежде чем смогла предотвратить удар. И тогда повелел мне Солком вечно носить Его кости и отправил меня рассказывать свою повесть всем, кого я встречу, и слова мои носят силу слов Человека, потому что я ношу последнего Человека в дробильном отделении и являюсь древним символом Его гибели, рассказывающим о том, как это случилось. Вот моя повесть. Вот Его кости. Я раздробила последнего Человека. Я не собиралась этого
Тут она развернулась и загремела, удаляясь в ночь.
Мороз сорвал свои глаза, уши, нос, осязатель и швырнул все это наземь.
— Нет, я еще не Человек, — констатировал он. — Будь я Им, она узнала бы меня.
Мороз занялся конструированием нового оборудования для чувств, применив на этот раз органические и полуорганические материалы. Затем он заговорил с Морделом:
— Давай отправимся куда-нибудь еще, где я смогу испытать свое новое снаряжение.
Мордел въехал в камеру и задал новые координаты. Они поднялись в воздух и направились на восток. Утром Мороз сканировал восход, стоя на краю Большого Каньона. Днем они пролетели через него.
— Ну что, осталось ли здесь нечто прекрасное, способное вызвать у тебя эмоции? — поинтересовался Мордел.
— Не знаю, — ответил Мороз.
— Как ты узнаешь, когда столкнешься с ним?
— Оно будет отличаться, — сказал Мороз, — отличаться от всего, что я когда-либо знал.
Затем они покинули Большой Каньон и проложили себе дорогу сквозь пещеры в Карловых Варах, посетили озеро, образовавшееся в кратере некогда действующего вулкана, пролетели над Ниагарским водопадом, обозрели холмы Вирджинии и сады Огайо, воспарили над восстанавливаемыми безлюдными городами, чьи огромные пространства оживляли только механические строители и ремонтники.
— Чего-то еще по-прежнему не хватает, — решил Мороз, опускаясь на землю. — Я теперь могу собирать данные таким же способом, как это делал Человек. Достигнуто необходимое разнообразие форм ввода, однако результаты не адекватны его реакциям.
— Чувства еще не создают Человека, — заметил Мордел. — Существовало много существ, обладавших Его сенсорными эквивалентами, но они не являлись Людьми.
— Я это знаю, — ответил Мороз. — В день нашей сделки ты сказал, что можешь проводить меня к чудесам Человека, которые все еще остаются сокрытыми. Человека стимулировала не только Природа, но также и Его собственные художественные шедевры, причем, наверняка, еще больше. Следовательно, ты должен показать мне эти последние чудеса Человеческого гения.
— Отлично, — согласился Мордел. — Далеко отсюда, в Андах, находится Последнее Убежище Человека, почти полностью сохранившееся.
Мороз начал подниматься в воздух, когда Мордел еще говорил. Внезапно он остановился и завис на месте.
— Это находится в южном полушарии, — сказал он.
— Да, там.
— Я — Правитель севера. Югом управляет Машина Бета.
— Да, — вежливо согласился Мордел.
— Машина Бета равна мне по статусу. Я не имею ни полномочий в тех регионах, ни разрешения вступать туда.
— Машина Бета не равна тебе, могучий Мороз. Если бы дело когда-нибудь дошло до использования силы, ты вышел бы победителем.
— Откуда ты знаешь?
— Дивком уже проанализировал возможные исходы стычек, которые могли бы произойти между вами.
— Я не противопоставляю себя Машине Бете, и я не могу появляться на подведомственной ей территории.
— Тебе когда-нибудь запрещали заходить на юг?
— Нет, но дела всегда обстояли так, как обстоят теперь.
— Был ли ты уполномочен вступать в сделку — такую, как та, которую ты заключил с Дивкомом?