Михаил, который ждёт
Шрифт:
"Вот чем она тут занимается!.. Зачем?" И Михаил сам же себе ответил: "Ради большого заработка".
Опустив глаза, он просидел с полчаса, не пил, не ел. Хотя и водку, и лангет с луком и картошкой принесли. Артем выходил на сцену еще дважды, что-то рассказывал, а потом пел женским голосом частушки. Когда оставалось спеть в частушке последнюю строчку, он делал вид, будто забыл ее, и спрашивал у зала:
– А дальше как?
И ему издалека, под хохот зала, звонко отвечала Настя. Например, он начинает:
Захотелось старику Переплыть через реку. На
– Только палкой болтанул!
– кричит Настя.
На углу стоят коровы, Очень громко охают. А две бабы на дороге…
– Мужика мудохают!
– Ха-ха-ха!..
– умирает от смеха народ в ресторане.
– Еще!.. Давай, тетка!..
Сумрачный человек, сидевший напротив, пробормотал:
– Апокалипсис!
– бросил на стол несколько сотенных бумажек и пошел к двери.
Михаил залпом выпил свои двести граммов водки, поднялся и уже сунулся было через весь зал к своей Насте, но вовремя остановил себя.
Нет, нельзя. Мало ли что. Уезжай. Подумай. Может, она сама напишет. Может быть, мать так сильно больна, что нужны очень дорогие лекарства. И они с Артемом их зарабатывают. А то, что целуются… ну, друзья, почему не поцеловаться… А жена Артема на него сердита - наверное, потому что на такую позорную работу согласился. Ты же помнишь, по телевизору когда-то смотрел - мужики изображают баб. Такие теперь артисты. И люди смеются.
Михаил Честнов просидел ночь на автовокзале, пил пиво, дремал. Хоть и было теперь все равно, все же не хотелось, чтобы к нему прицепились дежурные милиционеры. Паспорт-то с собой, да запись там… еще решат для выполнения плана прихватить подозрительного типа… прописан в каком-то Поселке геологов… но ни номера дома в паспорте, ни улицы…
Но не тронули, не прицепились - одет Михаил хорошо. Если бы Настя его узрела в таком наряде, толкнула бы ладошкой в грудь и зазвенела бы, как серебряное колечко на полу:
– Это ты?!.
Но она сейчас спит усталая дома. А друг Артем, наверное, у себя дома. Не может же друг предать друга.
9
Однако мучительные мысли о неверности любимой не отпускали Михаила. Перед самой посадкой в длинный старый автобус Честнов не удержался - купил телефонную карточку в кассе и позвонил с телефона-автомата на квартиру Ильиным.
Трубку не сразу сняла Зоя - может быть, плохо спала.
Извинившись, Михаил спросил:
– Артема можно?
В ответ Зоя зло рассмеялась.
– Ты еще ничего не понял?! Он здесь не живет.
"А где?" - хотел было спросить Михаил, но жена Артема уже бросила трубку. Какая разница, где. Наверное, у Насти. Или с Настей квартиру снимает.
Добравшись до Поселка геологов, он купил в продмаге дешевую хозяйственную сумку и запросил десять бутылок водки.
– Вам дорогую или подешевле?
– продавщица удивленно разглядывала вполне прилично одетого молодого человека со встрепанными светлыми волосами. Шляпу он швырнул на асфальт еще в городе, садясь в автобус.
– А что?
– не понял Михаил.
– Есть
– Нет-нет, - вдруг испугалась скуластая девица эвенкийских или хакасских кровей.
– У нас товар лицензированный. Но всякое говорят.
– Чем хуже, тем лучше, - процедил Михаил и, сложив бутылки в сумку, побрел через тайгу напрямик в свое крохотное село.
И словно из распоротого мешка с сахаром или солью, с небес на землю посыпалось что-то белое… снег?! Его крутило ветром, его несло с силою с запада на восток, кидало в спину одинокого человека.
Добравшись до своей избы, ни с кем по пути не здороваясь (хотя, показалось, одна из бабуль мелькнула в поле зрения), нечаянно задев ботинком соскучившуюся собачонку, Михаил прошел к столу, сорвал алюминиевую "бескозырку" с первой бутылочки, налил себе стакан всклень, аж до выпуклости блестящей поверхности водки, и, пригнувшись, жадно стоя выпил.
Ничего не почувствовал - водка показалась ему слабой, будто разведенная. Налил еще стакан и снова выпил.
Потом лег на топчан, который летом сам соорудил для себя и Насти, - шириною метра в два - и, закрыв глаза, стиснув зубы, заставил себя успокоиться.
Пес, поскуливая, залез под топчан.
"Ну, все понятно… - сверкали мысли в голове у Михаила.
– Ты - лох, Миша Честнов, так говорили тебе в армии. И руки вроде на месте, и голова шестидесятый размер, но доверчивый, как баран. Так тебе тоже говорили в армии".
Ах, если бы тогда ачинские парни не подманили его анекдотами и не оказался он потом в колонии за "групповую", он бы сейчас уже наверняка в космической академии в Красноярске учился. Ведь школу он закончил хорошо и по физике получал только пятерки. Он мечтал, мечтал стать инженером в космической промышленности. И отец поощрял эту его мечту.
Конечно, вряд ли Михаила взяли бы на факультет пилотирования - у него несколько заторможена психофизика, так сказал врач на собеседовании. То есть Честнов не сразу соображает, в ту же секунду, как куда смотреть, что делать. А вот разобрать и собрать сложнейшую технику, с электроникой, насосами и всякими сервоприводами, - это всегда пожалуйста. После Михаила можно не проверять.
И что же теперь, он так и будет кантоваться в глухом углу Сибири, возить на тракторе дрова старухам, вытаскивать из болота, а зимой из снегов зазевавшихся богатых туристов на их "лексусах" и "лендкрузерах"?
Один, совсем один. И матери, и отцу давно не писал - из суеверия. Вот как приедет Настя, думал он, тогда напишу. И опять-таки ачинскую шпану побаивался - простодушная мать могла и выдать, где ее сын. Отец, если бы и знал, утаил - он ненавидел бездельников и воров. Когда Коля-колокольчик пролез через разломанный забор на территорию глиноземного комбината и внаглую, нагрузив на электрический кар пять мешком цемента, покатил к дыре, через которую пролез, отец догнал долгоносого парня и ботинком с размаху, как по футбольному мячу, ударил в зад. И с месяц Коля ходил раскорячась, злобно шипя угрозы…