Михаил Задорнов. Аплодируем стоя
Шрифт:
Подчас детство определяет взрослые поступки, подчас якобы неосознанный выбор, подчас будоражит совесть, если тебя вдруг ведёт явно не в ту степь… и волоком – в другую сторону
И вот теперь, в преддверии юбилея моего отца, я в очередной раз убедилась, что и один в поле воин, если он – Задорнов. Миша так деятельно включился в подготовку томских юбилейных торжеств, что трудно назвать событие в той программе, к которому он не приложил бы руку. А большинство этих незабываемых для томичей
По его инициативе в Томске и сельских школах Томской области был проведён конкурс на лучшее сочинение по темам, связанным с творчеством моего отца. Перечитанные Мишей романы Георгия Маркова «Строговы», «Сибирь», «Отец и сын» превратились в соцветье интереснейших вопросов литературной викторины и тем для сочинений. А победителей сам Задорнов награждал книгами и первыми творческими гонорарами в конвертиках. Всё это было проведено и организовано на его личные средства, а концерт в областной филармонии в Томске – по льготным билетам в память о томиче Георгии Маркове. Конечно же, зрители пришли «на Задорнова». Но и об этом Миша подумал, сказав в начале концерта самые тёплые и задушевные слова о моём отце и о своём посвящении сегодняшнего вечера его памяти. До сих пор для меня совершенно непостижимо, каким образом ему удалось всё так стремительно и чётко осуществить.
Одна беспардонная мадам из местной администрации вдруг задала мне вопрос:
– Скажите, пожалуйста, а почему Михаил Николаевич так… ну, что ли, старается? Вас что-то связывает?
– Ещё как! Одно детство на двоих.
– Ну-у, – недовольно протянула мадам и притушила нездоровый плотоядный блеск в глазах, – это же дела давно минувших дней…
– Для кого как! Так что сожалею, что не оправдала ваших ожиданий. Никакой любовной подоплёки, совсем-совсем другой мотив. И конечно, родители. Наши отцы дружили. И это тоже – не кот чихнул! Тот самый фундамент и то, что не ржавеет…
Миша присвоил русской библиотеке, которую открыл в Риге, имя Николая Павловича Задорнова – замечательного русского писателя, своего отца. Около входа в библиотеку, расположенную на первом этаже изысканного старинного дома в центре Риги, очень часто стоит очередь людей, пришедших поменять книги. В библиотеку – очередь! И это в век диктатуры Интернета. Оказывается, подержать в руках книгу – пошуршать страницами, полистать, понюхать следы типографской краски и бумаги – не до конца зарытое и похороненное чувственное блаженство. По мне, так с детства запах книги дороже и изысканней всех шанелей и диоров. Но самое удивительное, что в очереди в библиотеку среди молодых, совсем юных, среднего возраста, пожилых было много латышей.
Мне тогда вспомнилось – когда митрополита Сурожского Антония, сына русских эмигрантов первой волны, принёсшего православие на Британские острова, спрашивали, чем было заполнено его парижское детство 1920-х годов, он отвечал: «Я был страстно русским». XX век не раз разломил русский мир. После двух волн русской эмиграции пришёл 1991 год – возникло «ближнее зарубежье». В эмоциональной памяти, в историко-генетическом кровотоке нескольких поколений подданных «красной империи», оказавшихся гражданами «ближнего зарубежья», произошёл травмирующий сбой. Словно причудливая сеть кровеносных сосудов перестала доставлять кровь к русскому сердцу – «русскому» не в смысле национальности, а в том смысле, что бьётся это сердце ритмами русской культуры. Этому сердцу срочно потребовалась донорская кровь. И Миша Задорнов стал «донором», тоже – на совсем новом витке русской истории – «страстно русским». В обстоятельствах, которые больше всего способствовали разрыву связей, стал эти связи восстанавливать. Он создал встречное течение – русский мир за пределами России. Ещё в советское время академик Дмитрий Сергеевич Лихачёв называл «последними святыми на Руси» представителей двух самых альтруистических профессий – библиотекарей и архивистов, сшивающих разрываемую ветрами исторических смут ткань культурной памяти поколений.
У Евгения Евтушенко есть строчки: «Уходят люди, их не возвратить, их тайные миры не возродить». Рижские школьники, воодушевлённые Михаилом Задорновым, возродили в своих сочинениях память… И сам Миша был уверен – сохранят и передадут дальше
Описать рижскую библиотеку им. Н.П. Задорнова
На последней страничке вынесенных мною из библиотеки книг красуется штемпель: «Украдено в библиотеке им. Н.П. Задорнова». Ну, конечно… Если вдохновитель всего – писатель-сатирик.
О Мише Задорнове
Миша учился в школе, в которой я работала и преподавала ему географию с 5-го по 11-й класс. Учился он хорошо, особенно ему нравилась физическая география. Он легко и быстро ориентировался по карте, знал все высочайшие вершины гор и вулканы, в том числе и труднопроизносимый Попокатепетль в Кордильерах, а став взрослым, даже поднимался на некоторые из них – например, на Камчатке покорял гору Тятя, а с Везувия любовался панорамой Неаполя. У него была отличная память, поэтому с названиями и терминами проблем не возникало.
Миша не был отличником, но по всем предметам учился хорошо, знания его были твёрдыми. Очень любил задавать вопросы «где?», «почему?», в том числе и шутливые. Скажем, я показываю на карте полуостров Ямал, а он спрашивает: «А где Большой?» Или горы Памир, «крышу мира», а он: «А что на крыше?» На Памире пик Ленина. «А где пик Сталина?» Он был остроумным, находчивым мальчиком, любил шутить, и этому его умению завидовали многие.
Миша не был отличником, но по всем предметам учился хорошо, знания его были твёрдыми. Очень любил задавать вопросы «где?», «почему?», в том числе и шутливые. Скажем, я показываю на карте полуостров Ямал, а он спрашивает: «А где Большой?»
Миша не был рядовым учеником, его знала вся школа, потому что ни одно внеклассное мероприятие не проходило без его участия, особенно спортивные состязания. Он был чемпионом школы по прыжкам в высоту, участвовал в городских соревнованиях по ручному мячу, очень любил теннис и увлечённо занимался им.
Из всех школьных кружков больше всего он любил драматический, где исполнял самые разные роли, но особенно хорошо ему удавались комические персонажи. Его даже хвалил актёр Рижского русского драматического театра Домбран, который приходил на репетиции и помогал с постановкой пьес. Этот школьный опыт пригодился Мише позже в организации студенческого театра в МАИ, с которым он объездил многие города, побывал на стройках Сибири, на Дальнем Востоке, Камчатке, Крайнем Севере и в других местах.
Миша был увлекающимся юношей, хотел многое узнать, посмотреть, и поэтому много читал и путешествовал. Он был компанейским человеком, заводилой, и среди сверстников пользовался не просто уважением, а любовью.
Из всех школьных кружков больше всего он любил драматический, где исполнял самые разные роли, но особенно хорошо ему удавались комические персонажи
На школьных танцевальных вечерах девочки считали за удовольствие потанцевать с Мишей, он красиво танцевал вальс. По отношению к девочкам Миша проявлял уважение, никогда не допускал грубостей, старался по необходимости защищать их. Многие по нему вздыхали, а он был тайно влюблён в Велту Калнберзин, на которой впоследствии женился.