Мик Джаггер
Шрифт:
Отзывы на альбом оказались неровные — даже в одобрительных как будто эхом звучало неодобрение. «Одни песни лучше, другие хуже, — писал Ленни Кей в „Роллинг Стоуне“, — а на третьих вы, пожалуй, поднимете иглу [проигрывателя], когда до них дело дойдет». Но, говорил он в заключение, «великий альбом „Стоунз“ зрелого периода еще впереди». Роберт Кристгау из того же издания счел, что это «утомительный шедевр, в котором исследуются новые глубины студийных сумерек, и вокал Джаггера похоронен под слоями цинизма, отчаяния и скуки». Со временем большинство критиков подавятся своими словами, и «Exile on Main St.» сочтут величайшим успехом группы в студии — хотя Мику он никогда особо не нравился.
«Понимаете, он очень рок-н-ролльный. Я не хотел, чтоб он таким получился. Я из нас
Для продвижения альбома на самом важном рынке в июне и июле назначили американские гастроли — первые с Алтамонта. Поскольку Кит еще лечился в Швейцарии, репетировать пришлось в небольшом кинотеатре в Монтрё, на берегу Женевского озера. Когда же группа приехала в Лос-Анджелес рекламировать альбом и разминаться перед гастролями, в Миковой свите появилась «Pisces Apple Lady». [279]
279
«Pisces Apple Lady» («Леди Рыб и яблок», 1970) — песня Леона Расселла (Клода Расселла Бриджеса, р. 1942), американского музыканта (сессионного и самостоятельного), посвященная Крис О’Делл; ей же посвящена песня Джорджа Харрисона «Miss O’Dell» (1973).
Уроженка Аризоны Крис О’Делл, гибкая девица со всклокоченными волосами и широкой теплой улыбкой, сумела стать своей при двух самых элитарных дворах рок-музыки. Она начала работать в битловской компании «Эппл» — откуда и прозвище, — где особенно близко подружилась с Джорджем, Ринго и их не слишком счастливыми женами. Она также была подругой американки Дженис Кеннер, Миковой «кухарки» на исходе его холостяцких дней, и порой забегала на Чейн-уок потусоваться с ними обоими. Двусмысленная роль Дженис научила Крис тому, что от любой привлекательной женщины, которую нанимал Мик, может потребоваться ни к чему не обязывающий секс, — отношения, позже получившие название «дружба с плюсами».
Доверие «Битлз» автоматически означало доверие «Стоунз». Когда группа готовилась к американским гастролям 1972 года, Крис О’Делл стала помощницей Маршалла Чесса, а тот сразу поручил ей подобрать в Лос-Анджелесе дома для Мика и Кита. Мику она нашла дом 414 по Сент-Пьер-роуд в Бель-Эйре, розовый оштукатуренный особняк в форме буквы «Н», с 6,5 акра земли; в свое время магнат Уильям Рэндольф Хёрст построил его для своей любовницы, кинозвезды Мэрион Дэвис, потом там прятался Говард Хьюз и проводили медовый месяц Джек и Джеки Кеннеди. В доме имелось двадцать девять спален, бальная зала, гигантская библиотека и три бассейна, а окна выходили на розовые итальянские сады, которые впоследствии фигурировали в ужасной сцене с лошадиной головой в «Крестном отце». Мик в этот дом влюбился и мигом поселил там Бьянку, полугодовалую Джейд и ее английскую няню. Технически оставаясь сотрудником Маршалла Чесса, Крис, по сути, стала личной помощницей Мика.
Работая с «Битлз», Крис выучила, что приглядывать за колоссами рок-музыки гораздо проще, если дружить с их женами. «Каждое утро, — вспоминает она, — я первым делом звонила Бьянке и спрашивала, что нужно ей, а уж потом звонила Мику и получала сто одно поручение от него». Бьянка казалась ей «избалованной девчонкой», которая, в отличие от Мика, не умела быть благодарной за выполнение ее малоосуществимых капризов. Как и во Франции, Бьянке не нравилось, что Мик много времени проводит у Кита и Аниты на Стоун-Каньон-драйв, в нескольких минутах езды. «Бьянка была не из тех, кто просто ходит тусоваться. Они с Миком отчасти словно соревновались. Входят такие в комнату, оба выглядят сказочно и как будто соперничают за всеобщее внимание».
В доме также располагалась гастрольная штаб-квартира, и через него ежедневно проходили десятки людей, добивавшихся от Мика разрешения на что-нибудь. И однако, он находил время на ребенка. «Помню, он сидел в кухне с Джейд
С наступлением 1970-х американское общество стабильнее не стало. В 1972 году предстояли президентские выборы, на которых возрастной ценз был понижен с двадцати одного года до восемнадцати лет. Правящий президент-республиканец Ричард М. Никсон — самый оголтелый параноик, что когда-либо занимал Овальный кабинет, — боялся, как бы массовый приток на выборы молодежи, подстегиваемой британскими рок-музыкантами, не лишил его должности. Джон Леннон, теперь живший с Йоко в Нью-Йорке, увлекся левым экстремизмом; в результате за ним установило слежку Федеральное бюро расследований, а иммиграционные службы грозили ему депортацией. Паранойю Никсона усердно подпитывал директор ФБР Дж. Эдгар Гувер, свирепый реакционер, за которым пока никто не подозревал тайной склонности наряжаться в девичьи платья, еще кружевнее, чем у Мика Джаггера.
ФБР полагало Мика антиамериканским подрывным элементом еще с 1967 года, когда Бюро вместе с британской МИ5 подослало к нему Кислотного Царя Давида, что привело к суду, тюремному заключению и двухлетнему запрету на въезд в США. В ФБР хранилось пухлое дело Мика, где отмечались угрозы внутренней безопасности США: его невнятное бормотание в поддержку «черных пантер» и песня с «Exile on Main St.», посвященная Анджеле Дэвис. По словам бывшего оперативника ФБР, «Дж. Эдгар Гувер ненавидел Джаггера, пожалуй, больше всех прочих фигур тогдашней поп-культуры».
По всей стране разносилась пальба, устрашающая своей неразборчивостью. Только-только спал шок от расстрелов в Кентском университете, где Национальная гвардия Огайо застрелила четверых и ранила девятерых студентов во время мирной демонстрации против вторжения США в Камбоджу. Затем 16 мая 1972 года сторонник сегрегации Джордж Уоллес, губернатор Алабамы, баллотировавшийся в президенты, получил пять пуль на политическом митинге и остался на всю жизнь парализован. Как-то теплым лос-анджелесским вечером Мик опустил окно в лимузине, дабы поболтать с какими-то девчонками, которых аж трясло от возбуждения в предвкушении гастролей. «Ой, Мик, — выдохнула одна, — а ты не боишься, что тебя застрелят?» Он на миг задумался, а потом, как ни странно, прямодушно ответил: «Ага… боюсь».
Больше всего опасались, как бы «Ангелы ада» не решили мстить «Стоунз», которые предоставили байкерам отдуваться за Алтамонт. «Вся группа ужасно боялась, — вспоминает Маршалл Чесс. — Особенно Мик. Всякий раз, поздно выходя на улицу, мы внимательно озирались». В результате охрана была еще жестче, чем на всех прошлых гастролях. Ключевые фигуры в окружении группы, в том числе Чесс, раздобыли себе пистолеты; Мик купил два полицейских, тридцать восьмого калибра. От всех рабочих сцены под руководством Чипа Монка требовали настоящих профсоюзных билетов — на случай, если какой-нибудь переодетый «Ангел» выпросит работу по случаю, а затем посреди концерта сыграет убийство Мередита Хантера на бис. Мику и Киту выделили двух страшных чернокожих телохранителей — с широченными белыми воротниками нараспашку. По словам причастного, который предпочел не называться, телохранители эти не просто дежурили у Проблесковых Близнецов под дверями: «Они были с ними в спальнях. Всю ночь».
О путешествии «Стоунз» по Америке ныне сообщали не только зануды из музыкальных изданий. Престижнейшие американские журналы добивались пропусков за кулисы, друг против друга выставляя величайших литературных тяжеловесов. «Сэтердэй ревью» обещала командировать Уильяма С. Берроуза, контркультурного колосса, чье антигероиновое лечение совсем недавно — и тщетно — опробовал Кит. Когда выяснилось, что «Ревью» не в состоянии заплатить Берроузу требуемую сумму, его заменили Терри Сазерном, сценаристом классических фильмов «Доктор Стренджлав» и «Беспечный ездок», одно время работавшим в штате битловской «Эппл».