Микенский цикл
Шрифт:
Последние слова мой друг прошептал – на всякий случай. Мало ли что? Вдруг действительно знается?
...А Тиресия мне показали. Ночью, когда я возле Бореадских ворот стоял – смотрел, чтобы всех выпустили. На носилках лежал Тиресий – длинный, худой, страшный.
Подходить я не стал. Ну его, еще проречет что-нибудь этакое! Ведь не зря он сказал: «Пускай!» Видел, незрячий, что не устоять Семивратым!
Смотрел я на него, и странная мыслишка в голове шевелилась. Тогда, десять лет назад... Может, не
Не первый – второй...
А вот и жребий! Начинаем? Эге, а что это?
– На одну больше! На одну больше! Еще одну!
И кто же это такие? Ах да, пеласги! Да-а-авно не виделись!
– Одиннадцать долей! Одиннадцать долей! На одну больше!
Тьфу ты, пропасть! И тут они!
..И если бы только тут! Из-за них все и случилось. Алкмеон с собой в поход всю стаю взял. Пошли, не побоялись, целая сотня – не меньше. А когда Лаодамант войско из ворот вывел, они первыми из лагеря кинулись – геройствовать. Кинулись, хоть и приказал дядя Эгиалей из-за ограды не выходить. Зачем выходить, ведь куреты уже совсем рядом были!
Выбежали – и попались. Пришлось дяде Эгиалею на выручку идти, остальных выводить. Вот тут и его убили – в самой куче. С двух сторон – копьями.
Говорят, пьяными пеласги были – как обычно. Может, и вправду, да только сам Алкмеон мне очень трезвым показался.
– Одиннадцать долей! На ванакта! На ванакта! Ванакту – его долю!
Орут! Да как орут! Раскраснелись, за мечи хватаются. Знакомо!
– Ванакту! По обычаю! По обычаю! Ванакту!
Ванакту? Какому ванакту? Куч десять, на нас всех, на Фоаса (положено – басилеев сын!) и на Киантиппа – отцову долю. А ванакта нет еще, его в Аргосе изберем, так и решили.
– Ванакту! Ванакту Алкмеону! Алкмеон Амфиарид – ванакт! Ва-а-ана-а-а-кт!
И тут я все понял...
А пеласги уже и слева, и справа, и оружие в руках, а впереди Кипсей (как же, помню!), а вот и жеребец, тот, что Амиклу насиловал. Тогда он «Эро-о-от!» орал, а сейчас...
– Алкмеон – потомок Мелампода! Мелампод – старший брат! На царство, на царство! Алкмеон битву выиграл, Фивы взял!..
– Убить их, что ли? – задумчиво проговорил Сфенел. – А, Тидид?
– Позвать? – это уже Фоас, шепотом. – Наших позвать?
Позвать – и что? Натравить куретов на аргивян?
– Алкмеон победил! Он Лаодаманта убил! Убил! Алкмеон – победитель! Ванакт! Ванакт!
...Басилея фиванского уже девятеро убили – если им верить. Так что Заячья Губа десятым будет. Да где же он сам?
Ах, вот он! Стоит, в небо серое поглядывает, будто и не про него кричат. И Амфилох рядом. Но не кричит почему-то. Под ноги смотрит.
– Эй! Эй! Ванакта в Аргосе выберем! – это Промах.
– Править трое должны – Анаксагорид и Амифаониды! – это Полидор, с ложа.
– Алкмеон, какого Гадеса, скажи им, чтобы заткнулись! – это уже Смуглый.
– Алкмеон!!! – это мы все.
А Заячья Губа, кажись, только этого и ждал. Брови сдвинул, плечи расправил, на Кипсея поглядел (стихли пеласги, онемели словно). Поднял руку – правую.
– Мужи аргивяне! Мужи куреты! С победой вас! С великой победой! Пали Фивы!
– Ха-а-а-а-й! Ха-а-а-а-ай!
Это не мы. Пеласги это. Кричат – аж жилы рвутся.'
– Клятва исполнена! Хай!
– Ха-а-а-а-а-ай!
– Да чего это он? – бормочет Капанид. – Мы что, сами не знаем?
Не отвечаю – на пеласгов смотрю. Они в броне, мы все – нет. Они оружия набрали, а у нас мечи только.
Да и не это главное...
– Вечная слава Эгиалею, великому ванакту, и да будет легким его путь в Гадес! Но престол не должен пустовать!
– Ха-а-а-а-а-ай! Ванакт Алкмео-о-он!
– Ты прав, Полидор, басилей лернийский. Трое должны править Аргосом. Трое – не один! Ведь так? Так?
Переглядываемся. Эка завернул, Губа Заячья! Переглядываемся – но молчим. И действительно, что тут скажешь.
"-Дядя, кто должен править в Аргосе? На самом деле?
– Тот, кто сильнее, Диомед. И тот, кого поддержат гиппеты..."
«-До седьмого колена, всех! Всех... Всех!»
Сильнее всех – я. Пеласгов сотня, куретов – вдесятеро больше. И что? До седьмого колена? Диомед Дурная Собака, сын этолийского заброды, убивает потомка Мелампода?
– Трое будут править землей Аргивской! Трое! Первый – Эгиалид Киантипп, внук Адраста. Правильно?
– Правильно... правильно... Киантипп должен...
Нестройно отвечают, неуверенно. Я молчу. Сыну дяди Эгиалея шесть лет, как и мне было, когда папа погиб...
– А Сфенел? Сфенел! Он же Анаксагорид!
Молодец, Смуглый!
– Сфенел! Сфене-е-е-л! Анаксагори-и-ид!
Здорово рявкнули! От души. Даже пеласги попятились. Что скажешь, Алкмеончик?
Заячья Губа улыбается (ух, рожа страшная!), Заячья Губа к нам подходит. Заячья Губа Капанида за руку берет. У Капанида глаза на лоб лезут.
– Мой брат Сфенел, сын славного Капанея, будет басилеем Аргоса! Хай!
– Ха-а-а-а-а-ай!!!
Вот, значит, как! Басилеем! Киантипп и Сфенел – басилеи, а Алкмеон – ванакт. Царь царей! Не зря пеласги вопят!
– Эй, а Диомед? Он – внук Адраста! Ха-а-а..
Взлетел крик к небесам – оборвался. Смолкли пеласги мы молчим. Кто сказал? Неужели Амфилох? Он! Щербатый!
– Он внук Адраста. Внуки Адраста должны править!
Говорит, а сам в землю смотрит.
– Диомед! Диомед!
Ферсандр! Вперед выскочил, шлем гривастый поправяет. Когда только надеть успел?