Микенский цикл
Шрифт:
– Кто это?
– Где?
...Высокий, худой, долговязый, в простом черном плаще, с мечом у пояса, с золотым венцом на голове. Идет, на нас не смотрит. На Тиндарея смотрит. Подошел... поклонился... сел...
– Это же Менестей! Менестей Афинский! Эврисфей Эврисфей убит! Эврисфей убит, богоравные! Слышали, Эврисфей, ванакт Микенский, убит! Уби-и-ит!
А я не на Менестея смотрел – на Агамемнона. Вернее, на то место, где он только что сидел. Сгинул Атрид, словно и не было его!
* * *
– Слышали? Слышали? Слышали?
Но что с Еленой-то будет, богоравные ? Если не Агамемнон, то кто ? Может быть, я? А почему бы и не я ? У меня, между прочим, сам Поседайон Черногривый в родичах! Не-е-ет, теперь я своего не упущу!
В темном покое – неровный огонек светильника. Дрожит, колеблется, вот-вот погаснет. Душно. Ночь.
– Теламонид кричит, что каждого убьет...
– Подалирий с охраной ходит, с хеттийцами...
– Да все мы с охраной ходим! Дожили!..
– Идоменей, говорят, своих пиратов уже кликнул. Он ведь Атрею свояк...
– Тиндарей со мной говорил. Трясется, весь белый. Что делать, спрашивает. А что делать? Завтра возьмут его за грудки, он назовет зятя – вот тут и начнется!
– Да чего там начнется! Уже началось!
– Так что Тиндарею сказать?
Пятеро нас: Патрокл Менетид – он вроде как старший, мы с Капанидом, Антилох Несторид из Пилоса. И Любимчик – в углу спрятался, в тени черной.
Думаем. Да только думается плохо.
Только что Патрокл был у Тиндарея. Надеялись, сообразит что-нибудь старик, а выходит, он сам от нас помощи ждет!
– А если... это, ну... сказать, что Елена заболела? – Капанид, баском. – Чтобы, мол, через месяц приезжали?
– Богиня-то заболела? – Антилох Пилосский головой качает. – Да и не поможет. Разнесут тут все!
– А может, уедем? Прямо сейчас? Ну их всех!
Это Любимчик – из угла. Переглядываемся. Плечами пожимаем.
– Поздно, – решает Патрокл. – Поздно... ...Да, поздно. Игра Атрея в разгаре. Понял, хитрец, что встанет против него вся Эллада! Понял, подождал, пока страсти разгорятся, и... (Хотел бы я знать, как это с Менестеем Афинским так удачно вышло? И колесницы микенские не на том месте , развернулись, и приехал афинянин миг в миг, лучше и не придумать. Ах, Атрей, Атрей!.. А теперь вокруг – звери. Волки! Вот-вот в горло друг
Другу вцепятся. Только уже не друг другу – враг врагу! Угадала мама – потеряли гончие дичь. И теперь в Микенах смеяться будут, хохотать, глядя, как их недруги резню начнут. А там и колесницы выкатить можно!
Да и только ли в Микенах? Как и задумано – все вместе, всех сразу. Вот она, Гекатомба!
Умирает светильник. Дернулось пламя, мигнуло. Погасло. Тьма!
– Мы на шаг от войны. От всеахейской войны! Всеэллинской, понимаете? Каждый – за себя, один Зевс за всех!
Тихо звучит голос Патрокла. Мы не спорим, хотя мне есть что сказать. Не ЗА всех, Менетид. ПРОТИВ всех!
...И брани быть, и городам гореть, И женщины вина, а не богов, Что сгинут и герои, и вожди...И ты не прав, пьяница-аэд!
– Если... Если мы сейчас, прямо сейчас, что-нибудь не придумаем...
– А я придумал. Войны не будет.
Кто это сказал? Неужели опять Любимчик?
– Сбежать, что ли? – хмыкает Сфенел. – Слышали уже!
– Нет, не сбежать! – смеется Лаэртид. – Я лучше придумал! Каждый за себя, значит? Вот и славно! Как думаете, Тиндарей не спит еще?
– Да какое там спит! – откликается из черной тьмы Антилох. – Небось подвал ищет, какой поглубже. С засовами из кипрской бронзы. Да только не поможет это...
– И не надо! – хохочет Одиссей. – Вот увидите, все будет хорошо... Ну, я побежал?
Зашевелился, за скамью ногой задел, ойкнул. Хлопнула дверь.
– Резвый мальчик, – негромко роняет кто-то.
Не отвечаем. Молчим.
Тьма.
* * *
Не фаросы, не венцы – панцири и шлемы. Мечи пока в ножнах. Пока...
– Если что, Аякса на себя беру, – шепчу я. – Ты, Капанид, – его брата, Тевкра...
– Угу!
Улыбается Сфенел, бой чуя. Скалится, Капанеева кровь!
– Амфилох, спину прикрываешь!
– Не бойся, ванакт! – смеется Щербатый. – Мы – Аргос!
Да, мы – Аргос. А рядом – Пилос, Дулихий, Саламин, Гиестия, Мизы, Итома, Феры.
И каждый за себя! Никто не сидит – стоим. Шепчемся. Слева от нас – Патрокл с Антилохом, эти пока не нападут, можно даже спиной обернуться...
Вот и первый союз! Оборонительный покуда. А справа – Любимчик лук свой поглаживает. Тоже союз – но уже наступательный.
Охрана близко, но ей к началу не успеть. Сперва сами богоравные схватятся. Потом между гетайрами рубка пойдет. А кто уцелеет, домой поспешит – дружины собирать.
Съездили, называется, посватались!..
– Богоравные! Мужи ахейские!
Дребезжит голос Тиндарея Спартанца. Дрожат худые руки.
– С радостью... С радостью великою обращаюсь я к вам, благородные герои. Ибо дочь моя Елена, Елена Прекрасная, Елена Прекраснейшая, сделала свой выбор...
Гул над толпой. Негромкий, недобрый. Кое-кто уже за меч схватился...