Микки-7
Шрифт:
Я замешкался с ответом.
— Полагаю, фактически это скорее хобби, чем работа. — Йохансен неотрывно сверлила меня взглядом в течение пяти секунд, потом помотала головой и вздохнула. — Так или иначе, позиция, на которую вы сейчас претендуете, никакое не хобби. Это определенно работа, причем такая, с которой вы никогда не сможете уволиться. Вот скажите, мистер Барнс, тот факт, что ни один человек на целой планете не хочет такую работу, вам совсем ни о чем не говорит?
Она смотрела на меня, будто ждала ответа, но я, если честно, не представлял, как тут ответить. Наконец Гвен снова возвела глаза к потолку и подтолкнула ко мне по столу считыватель
— Могу я задать вопрос? — произнес я.
Она взглянула на меня с нечитаемым выражением лица.
— Конечно. Почему нет?
— Если никто не подал заявление на эту позицию, если вы думали принудить кого-то занять ее… почему тогда вы так упорно меня отговаривали?
Она снова опустила взгляд на планшет.
— Превосходный вопрос, мистер Барнс. Наверное, потому, что вы показались мне приличным молодым человеком, а я предпочла бы, чтобы эта работа досталась какому-нибудь мудаку. — Она встала, положила планшет на стол и протянула мне руку: — Впрочем, теперь неважно. Должность достается вам. Добро пожаловать на борт!
Гвен тоже могла бы задать мне один вопрос, но не задала: чем так ужасен Мидгард, что я готов пережить разрушение внутренних органов, лишь бы сбежать оттуда? Мидгард — неплохое место, если говорить о планетах, колонизированных три поколения назад. Он расположен в самом центре пояса Златовласки [1] красного гиганта, который только что закончил поглощать свою внутреннюю систему. Из-за этого, вероятнее всего, колонистам с первого корабля пришлось заниматься терраформированием; работа — не позавидуешь. Зато у Мидгарда есть явное преимущество перед нашим сегодняшним домом: он никогда не был населен, поэтому там не пришлось иметь дело с высокоорганизованными местными существами. Уверен, что и с их расходником случались неприятные происшествия, но, по крайней мере, его не пожирали то и дело дикие звери.
1
Пригодная для жизни область вокруг звезды, где на планетах вода способна существовать в жидкой форме.
Наклон оси Мидгарда несущественен настолько, что там нет заметной смены времен года. На экваторе тепло, у полюсов холодно, два широких мелководных океана со слабосоленой водой полностью разделены одним опоясывающим всю планету континентом. О перенаселении тоже речи не идет. В одном мегаполисе Земли, прародины человечества, жило больше людей, чем на всем Мидгарде. Пляжи там красивые. Города чистые. Правительство выборное и занимается в основном вопросами экономики. Даже огромное красное солнце, заполняющее полнеба, совершенно меня не раздражало, хотя должен признать, что здешнее светило, маленькое и желтое, воспринимается более естественно.
Тогда в чем моя проблема? У вас, вероятнее всего, уже появилось несколько догадок, так что позвольте пробежаться по списку. Несчастная любовь? Нет. У меня бывали девушки — и хорошие, и плохие, — но ни одна из них не оказалась настолько ужасной, чтобы заставить меня бежать с планеты, а в тот год перед первой загрузкой у меня вообще никого не было. Проблемы с деньгами? Едва ли вы всерьез рассматривали такую причину. Почти ни у кого на Мидгарде нет проблем с деньгами.
Однако я не мог оставаться на Мидгарде. И, как ни парадоксально, по той же самой причине, по которой не мог с него сбежать. Я не ученый. Не инженер. У меня нет способностей к искусству, я не обладаю ни даром красноречия, ни умением развлекать. Я был и остаюсь человеком, который в прежние времена равнялся бы по рангу лаборанту или младшему сотруднику в научном учреждении. Я читал бы редкие книги, выуженные из забытых богом архивов, и писал статьи на малоинтересные темы, которые никто никогда не прочтет. А еще раньше — работал бы на заводе или в шахте, а то и служил в армии. На Мидгарде, к сожалению, нет места младшим научным сотрудникам. Как любезно напомнила мне Гвен, история доступна каждому. Достаточно моргнуть или прикоснуться пальцем к экрану, как окуляры или планшет мгновенно обеспечат доступ к любому знанию — не то чтобы кто-то на практике использовал эту возможность.
Никаких рабочих мест для людей ни на заводах, ни в шахтах, ни даже в армии на Мидгарде просто нет. Мое стандартное пособие позволяло мне иметь крышу над головой и еду на столе, но, как ни старался, я не мог отыскать в своем существовании ни малейшего смысла. И если бы в одно прекрасное утро я шагнул вниз с балкона, в мире абсолютно ничего не изменилось бы.
Поэтому, как любой нормальный молодой человек, одолеваемый скукой в любой из исторических периодов, большую часть времени я посвящал тому, чтобы найти себе на жопу приключений.
3
— Что ж, — говорю я. — Похоже, у нас проблемы.
Я сижу за письменным столом, повернувшись к кровати. Восьмой сгорбился и сел, уронив лицо в ладони. Я понимаю его ощущения. Когда просыпаешься после резервуара, кажется, будто одновременно страдаешь от жутчайшего похмелья, средней степени проказы и в довершение — от кессонной болезни.
— Неужели? Да мы в полной заднице, Седьмой. Хуже, чем в заднице. Как ты мог это допустить?
Я вздыхаю, откидываюсь на спинку стула и растираю лицо руками.
— Ты о чем? О том, что Берто заранее записал меня в покойники, испугавшись, что его сожрут, и не стал меня спасать? Или о том, что я причинил всем кучу неудобств, оставшись в живых?
— Не знаю. И то и другое. Не дашь мне полотенце?
Я сдергиваю полотенце для рук с дверцы шкафа и бросаю Восьмому. Он кое-как очищает лицо и шею от большей части засохшей дряни, трет волосы.
— Бесполезно, — замечаю я.
Он злобно взглядывает на меня и продолжает тереть.
— Без тебя знаю, козел. Я помню, как ты в последний раз проснулся после бака, представляешь? А еще помню, как просыпались Шестой, Пятый и Третий… пожалуй, всё. Но, так или иначе, у меня те же воспоминания, что и у тебя.
— Не совсем, — возражаю я. — Я не загружался почти месяц.
— Чудно. За это отдельное спасибо.
Я вздыхаю.
— Не волнуйся, ничего хорошего ты не пропустил.
Он швыряет в меня грязным полотенцем, вылезает из постели и идет к шкафу.
— Со стиркой ты тоже не заморачивался, да?
— Похоже. Месяц выдался тяжелый.
Восьмой достает с верхней полки заношенный свитер и ветрозащитные штаны.
— Чистого белья что, вообще нет?
— Посмотри под кроватью.