Мико
Шрифт:
Нанги понял весь подтекст этого монолога. Ло Вану не надо было объяснять, к какому течению он относится. Его хозяева еще не взяли власть на севере.
Его сердце билось сильно. Знают ли коммунисты о “Тэндзи”?
— Мне кажется, — сказал он, — из режима Мао ничего хорошего не вышло.
— Я не буду вести идеологических споров, — ответил китаец. — Ваше “кэйрэцу” может стать ключом к будущему нашей страны. Восточный альянс — это не ложь. Вы просто всего не знаете.
Нанги чувствовал, что это триумф. “Я победил!” — твердил он себе. Ему больше нечем крыть. Он побежден. Он может знать о существовании “Тэндзи”,
— Осталось только внести изменения в документы. Ло Ван согнулся. Ему казалось, что ему уже сто лет.
— Вы обрекли себя и нас на пакт, который может иметь дьявольские последствия. Я не смею и представить себе, что выйдет из альянса между нашей страной и Россией.
Он продолжал говорить, но Нанги его не слышал. Успех опьянил его; старинная вражда между ними была непреодолима.
За сорок минут они внесли все необходимые изменения и подписали документы. Ло Ван достал блокнот и принялся записывать последний пункт, который он изложил Нанги устно. Нанги извинился и отошел позвонить Везунчику Чу. Когда он вернулся, они подписали обе копии, сделанные Ло Ваном. Нанги был счастлив, что ему больше не придется встречаться с Лю и Сочной Пен.
Оба забрали свои копии документов. Они стояли на скале в изящных шелковых костюмах, несмотря на неподходящий для этого час, торжественные, несмотря на доносившиеся сюда радостные крики людей.
Со стороны дельфинария послышались громкие аплодисменты: дельфины прыгали в обруч, а тюлени подкидывали носами мяч.
Нанги осторожно вынул красный конверт и вручил его Ло Вану.
— А теперь, — раздался из микрофона голос конферансье, — леди и джентльмены, невероятный финал!
Тони Теерсон, Чудо-мальчик Гордона Минка, как никто разбирался в компьютерных технологиях. Возможно, оттого, что его мозг гораздо лучше воспринимал бинарные заряды, чем расплывчатость человеческой мысли.
Это был тот редкий день, когда Чудо-мальчик испытывал более сложные чувства, чем голод, жажда, усталость. Радость пришла, когда он наконец закончил работать над шифром — он разложил его по словам, предложениям, параграфам, которые отправил Тане Владимовой и самому Минку.
Беспорядок, в котором не смог бы существовать ни один нормальный человек, был образом жизни Тони. Идея о порядке относилась для него только к памяти его компьютера и его собственной памяти.
Теерсон не зря носил свою кличку. Никто, кроме него, на этой стороне Атлантики не смог бы расшифровать хитроумный советский шифр “Альфа-3”. Это была невероятная головоломка, самая сложная из тех, что приходилось ему решать.
И как все гении, Теерсон был подавлен тем, что недоступно его пониманию. Вся его жизнь была посвящена познанию не познаваемого. “Правила логики” — такая табличка висела в его кабинете.
И когда он все же разгадал последнее сообщение “Альфа-3”, когда английские слова высветились на экране его дисплея, он не поверил своим глазам, ему показалось, что произошел небольшой сбой. Он очистил экран и еще раз набрал программу.
И получил то же самое.
Это был не сбой. Он снова и снова производил операцию. Результат получался один и тот же.
Он долго сидел перед экраном. Словно читал Марциана. “Никакого сверхсмысла, никакой сверхлогики. Элементарно,
— Плохо, — пробормотал он. — Очень, очень плохо!
Он чувствовал себя потрясенным.
Он распечатал текст, очистил экран и решил, что пора повидать Минка.
Когда Теерсон пришел, Минк обдумывал последнюю фазу своей вендетты против Виктора Проторова. Он был очень собой доволен. Задание Тани Владимовой против своего злейшего врага было шагом, о котором он мечтал долгие годы, но не мог осуществить. Появление Николаса Линнера все изменило.
Где-то в глубине души Минк считал себя богом Вотаном, созданным Ричардом Вагнером — одноглазым и гордым, любящим, но мстительным.
Ему никогда не приходило в голову открыто воевать с Проторовым. Он не мог представить себе, что сядет на самолет в Японию, возьмет пистолет, приставит его к голове противника и нажмет на спусковой крючок.
И не потому, что Минк был трусом. Вовсе нет. Борьба не страшила его. Лишения эмоциональные и физические были частью его жизни много лет. Для него личная месть отходила на второй план перед его обязанностями в Красной Станции, перед его ответственностью за людей, с которыми работал, которых должен был держать единым целым в мире, стремящемся разъединить их. И перед долгом гражданина.
Многое из этого было правдой, однако, к своей чести, Минк никогда не думал о своих мотивах. Он был больше богом, чем сам мог себе представить. Его твердым убеждением было, что он обладает властью, могущественной, как копье Вотана, копье, с помощью которого он управлял всеми живыми существами, даже гигантами, копье, прикоснувшись к которому умирали. Агенты Красной Станции были копьями Минка, его властью.
Таня Владимова тоже была его копьем, но он слишком любил ее, чтобы отправить в логово Проторова. Как ни странно, он любил ее так же, как Вотан любил свою дочь Брунгильду. Она была ему ближе всех на свете. С ней он обдумывал все планы, плел все сети. Он не мог представить себе, что пошлет ее на верную смерть от рук своего врага. Он ждал, как умеют ждать только японцы. И наступил подходящий момент. Сейчас она уже прилетела в Японию, она — его оружие против мрака ночи.
Он резко поднял голову, осознав, что в дверях кто-то стоит. Немногие имели доступ на этот этаж, еще более немногие могли войти сюда в одиночку.
— Да, Тони, — сказал он, остановив поток мыслей, как останавливают пленку. — У тебя что-нибудь есть для меня?
Необычность поведения Чудо-мальчика поразила Минка, он махнул ему рукой.
— Заходи, заходи. — Он уже что-то предчувствовал. Теерсон пересек комнату и сел на стул перед столом Минка.
— Я прочитал “Альфа-3”.
Он помахал в воздухе листом бумаги.
— Покажешь или будешь им обмахиваться, как веером?
Теерсон передал ему лист. Он сидел, положив руки на колени. Он чувствовал себя бесполезным и ненужным.
Минк посмотрел на текст:
ПОСЛЕДНЕЕ ВНЕДРЕНИЕ ЧЕРЕЗ ЛИННЕРА НИКОЛАСА. ЛЮБИТЕЛЬСКИЙ СТАТУС. ОПАСЕН. ЦЕЛЬ: “ТЭНДЗИ”, ВАША СМЕРТЬ. САНКЦИОНИРОВАНО ЭТОЙ КОНТОРОЙ. ЛИЧНОЕ ДЕЛО НА ЛИННЕРА ВЫСЫЛАЮ. ПОДДЕРЖИВАЮ ЛИННЕРА. КОНТАКТ ПО ПРИБЫТИИ В ТОКИО. ВОЛК.
Волк, подумал Минк. Он помертвел, когда понял, что Таня Владимова, его Таня, работает на русских. Как? Боже!