Микро война и мир. Книга 1. Грюндеры
Шрифт:
Никто, кроме особо посвящённых, толком в этом всем не разбирался. Наши друзья не входили в их число. В лаборатории в любое время суток суетились знакомые вроде бы японцы, лица которых, однако, были поразительно похожи друг на друга. Постоянно при встрече кланяющихся, приветливо улыбаясь. Сергей с Савелием не пили уже давно – им это было строго настрого запрещено. Да и не хотелось сейчас этого совсем.
Несколько раз Савелию звонила жена. Она уже вернулась из Турции и очень волновалась за него, так как, никак не могла понять цели его столь длительной командировки. В ее голосе изредка проскакивали обиженные нотки, так как она ни разу не была в Штатах. Савелий каждый раз
Тимофея они видели редко. Тот днями и ночами пропадал в какой-то ну совсем секретной секции. Друзья пытались как-то сунуться к нему, но получили от охраны вежливый отказ.
Сергей – вот уж кто совсем не скучал. Он рассматривал все творящееся вокруг него как очередное занимательное приключение. Тем более что он успел уже познакомиться с одной ослепительно красивой лаборанткой. Звали ее Джил.
Друзья давно успели заметить, что весь персонал их, так называемой лаборатории, был весьма необычен. Каждый имел как минимум по два-три высших образования, а также массу всевозможных навыков и умений, не связанных с исполняемыми ими служебными обязанностями.
Так вот, о Сергее и его знакомой. Несмотря на свои юные годы, Джил ухитрилась получить несколько высших образований. Основным же коньком ее была нетрадиционная медицина. Травы, настойки и тому подобное, о чем Сергей знал только из сказок. Они много и часто разговаривали. И не только. Немного ехидная Джил часто заразительно смеялась над тем, как Сергей произносит некоторые английские слова.
Время шло. Эксперименты затянулись далеко за два месяца. Испытуемым вводили всевозможные препараты, подключали к датчикам, анализировали результаты. Бесконечные тесты, диаграммы и графики. Деньги, по всей видимости, текли рекой и, когда уже стало казаться, что вся их затея – это полный отстой и конкретный научный тупик, зазвучал долгожданный сигнал.
На самом деле это был совсем даже не сигнал, а слабенький такой пик на диаграмме одного из второстепенных приборов. Его даже и не заметил бы никто, если бы сидевший в тот момент на своем рабочем месте Савелий после введения очередной дозы препаратов, не дернулся вдруг и тихо не застонал.
Помещение, в котором он до этого типа работал, мгновением позже, заполнилось, огромным количеством незнакомых ему людей. Он даже и не подозревал, что их здесь так много.
Сигнал, если его можно так назвать, был пока еще очень слабым и совсем неустойчивым. Но это был он, несомненно! И все те, кто был посвящен в тему, мгновенно во всем разобрались, на скорую руку проверив полученные данные.
На уставших от изнурительной работы лицах начали расплываться счастливые улыбки, послышались веселые возгласы, кто-то дружески похлопал Савелия по спине. Лаборатория ликовала. Свершилось!
Джим сиял. Зазвонил телефон. Особый. Звонок был Джиму. Он, не снимая счастливой улыбки с лица, взял трубку. Немногие в зале видели, как улыбка постепенно сползает с его лица. Он быстро вышел. Через пять минут вернулся, пригласив русских друзей в свой кабинет.
Кабинет был на редкость уютный, хотя немного мелковатый для такого человечища, как их друг Джимми. Усевшись в удобных креслах вокруг небольшого круглого столика, на котором откуда-то неожиданно появились четыре бокала и бутылка очень дорогого «Бурбона», троица вопросительно уставилась на своего друга.
Все, кроме хозяина кабинета, улыбались. И тут одновременно заметили, что Джим за несколько последних минут постигла странная метаморфоза. В смысле – перерождение. И теперь в его облике ничего уже не напоминало того простодушного парня, который несколько месяцев назад встречал их в аэропорту Балтимора. Друзья слегка оторопели.
На них сейчас смотрел персонаж черно-белых американских кинохроник пятидесятых годов, участник процесса против коммунистических идей в США, запущенного тогда президентом Джеферсоном. Процесса, уже давно подзабытого сейчас в России, находящейся в эйфории от побед псевдо-демократии. Лицо Джима как две капли воды походило сейчас на лицо того человека, который огласил тогда процесс крестового похода против Советов. Загрузившего, сам того не ведая, холодную войну двух сверхдержав.
– Господа! – Троица приготовилась слушать. Глупые улыбки, однако, убрали со своих лиц.
– Я должен официально проинформировать вас о том, что все вы, так или иначе оказались посвящены в государственную тайну Соединенных Штатов Америки. И в связи с этим, вы должны неукоснительно следовать тем регламентам, которые накладывает на Вас эта ситуация.
У троицы слегка вытянулись лица.
– Джимми! Ты чего, мы не поняли ни хрена! Что накладывает? – Тимофей нервно вздрогнул в кресле.
Сергей же тихо задумался. То есть, не как всегда, мыча и подпевая себе под нос какие-то старые советские песни, которые уже основательно всем окружающим надоели в этой его «думательной тишине». Тем более что многих слов из них он не помнил, добавляя от себя что-то совсем несуразное.
Сейчас он думал абсолютно тихо, приоткрыв, правда, по привычке рот. Рот, в который, по причине отсутствия какой-либо наживы, еще ни разу не запускал свою загребущую лапу ни один московский стоматолог.
Савелий тоже думал, – «Вот тебе раз, еще одна тайна! Смешно! С тайнами на его исторической Родине все уже давно привыкли обходиться играючи. Продавали тайны в его стране практически все! Направо и налево. Большие и маленькие чиновники, ученые и инженеры, обиженные властью, еле сводившие концы с концами. Да что там говорить, даже простые люди, вплоть до самого бесперспективного жэковского пропойцы-сантехника, готовы были их продавать. Был бы только соответствующий покупатель на все это. Конечно, как водится, абсолютно никто эти тайны бывшей страны Советов не покупал. Но процесс продажи будоражил и затягивал. Помнится…»
Джим бесцеремонно прервал молчаливое течение воспоминаний российских дилеров, брокеров и посредников.
– Вы поняли, что я вам только что сказал, или нет!?
– Джимми, дорогой! Если честно, то я не понял. Ничего! Если ты так шутишь, то поверь – это совсем не смешно. Если говоришь серьезно, то изволь объясниться. А, если не хочешь – все мы незамедлительно обращаемся к послу России в США – и на х….(крутой литер) уе…м (крутой литер) все в Москву! – Тимофей закипел от возмущения.
От автора: Видимо преждевременно я убрал до этого сноску – «литер». Не все эмоции, оказывается, можно передать этим «блин». Русский язык слишком сложен с точки зрения эмоциональной окраски в текущей ситуации. Возвращаю ее с глубочайшими к вам извинениями.
Тимофей при нас еще ни разу, со времени своего неудачного превращения из пионера в комсомольца, таким изощренным матом не выражался. Это был тот самый момент, который можно было бы описать так: «даже Тимофей не понимает, что происходит!»
– Извините, это было все грубо и глупо. Извините. Без каких-либо личных мотивов. Все вы мне крайне симпатичны. Если мне будет позволено, я продолжил бы и дальше называть вас своими друзьями. Меня просто крайне сильно завело начальство, – Джим тяжело вздохнул. Виноватым взглядом посмотрел на своих русских друзей. И еще раз вздохнул.