Милашка для психа
Шрифт:
Звонить и писать мама ей перестала, и вместе с новым днем тогда, после ссоры с мамой и Полли, к Тане пришли угрызения совести. Сначала легкие, игривые, как маленькие уколы иглой. А потом прямо-таки чугунные, накрывшие ее тяжелой плитой.
Сейчас эта плита уже вовсю расположилась на Танином теле.
Она села на стул. Посмотрела прямо перед собой. Представила, как звонит маме и тут же отбросила эту мысль в сторону. Нет уж. Если и мириться, то лично.
Впереди были выходные, и Таня планировала съездить к родителям. Купить торт (или шампанское), поплакаться
Но для начала ей срочно нужно было купить еды, чтобы дожить до завтра.
Да и Джек уже поглядывал с осуждением, потому что если на выгул у Тани оставались мал-мальские силы, то вот корм этого красавчика убывал со скоростью света, и Джек, очевидно, чувствовал это.
Таня натянула джинсы, плотно застегнула куртку до самого горла и выдвинулась.
Если честно, было бы круто просто заказать продукты домой, но Таня и так обнаглела. Купаясь в своих страданиях, она совершенно перестала выходить из дома. Максимум — добиралась до работы (чаще на такси), гуляла с Джеком у подъезда и… Все.
Поэтому прогулка до ближайшего супермаркета была ей только на пользу.
Скидывала в тележку буквально все: рыба белая, рыба красная, мясо, курица, сосиски, туалетная бумага, картошка, зубная паста, соевый соус, макароны, презервативы…
Стоп. Это лишнее.
Выложила презервативы и на их место гордо поставила бутылку безалкогольного пива.
Нет, выпить хотелось жуть как. Но Таня прекрасно знала пьяную себя. Ее понесет. Понесет так, что сначала она будет рыдать под грустную музыку в темноте у окна, а потом начнет звонить психу и требовать от него каких-нибудь объяснений.
Нет уж. Нет. Лучше выпить старой-доброй «нулевочки», приготовить вкусный ужин для себя любимой и остаться в своем уме.
Она собралась начать новую жизнь! Да, точно! Ей пора! Никаких скандалов с родными (перед мамой она извинится завтра, а с Полли что-то придумает на неделе), никаких незнакомцев в доме — все, хватит. Она будет вести себя, как взрослая, потому что если не сейчас, то никогда.
Таня покивала сама себе и продолжила путь, проглатывая отчаяние.
Она не отчаялась, слышите? Она просто возьмет этот торт, поставит его в тележку, оплатит, принесет домой и сожрет в одиночку за классным сериалом, который затянет ее настолько, что она не сможет думать ни о чем.
Это не первое расставание в ее жизни. И пусть оно гораздо болезненнее других, она все еще в состоянии это пережить.
Вот так-то.
Погруженная в эти прекрасные мысли о светлом будущем она оплатила покупки и, нагруженная пакетами, вышла на улицу.
Потеплело. Солнце вовсю светило над головой, и Таня посмотрела на небо, пытаясь понять, на что похоже проплывающее мимо облако. На жирафа? Или на изогнутую сосиску? Если бы Полли была рядом, то сказала бы, что на член.
— Здравствуй, Таня, — услышала она и вздрогнула, поворачиваясь на голос.
Перед ней,
— Привет, — ответила нехотя.
— Тебя подвезти?
— Я в состоянии пройти двести метров пешком.
— Просто у тебя тяжелые пакеты и…
— Нет, спасибо, один раз я с тобой уже прокатилась.
Костя вздохнул и шагнул в ее сторону. Очевидно, намеков он не понимал.
— Будешь винить меня в том, что я рассказал тебе правду?
Таня сглотнула.
Вот тебе и новая жизнь. Видимо, вселенной прикольно издеваться над ней и подкидывать такие пасхалочки.
— Я ни в чем тебя не виню. Просто хочу, чтобы меня оставили в покое.
— Сядь в машину, Таня. Я тебя подвезу.
Она чуть не расхохоталась. Помотала головой, чувствуя, как к горлу снова подступает предательский ком.
— Чего тебе нужно?
Костя выглядел… Странно. Как будто растерялся, что ли. Не привык, чтобы его отшивали?
— Ты мне нравишься, Таня.
— Господи, отвали, — она обошла его стороной, желая поскорее отсюда убраться.
Костя выкрикнул в спину:
— Да, ты похожа на нее! Но ты другая…, — Таня обернулась, крепко сжимая кулаки на ручках пакетов. — Я это понял, когда Егор пришел разбивать мне лицо за то, что я рассказал тебе все, но не смог этого сделать… Прежний Егор убил бы меня. Ты изменила его.
Таня искала в его глазах насмешку, искала в его голосе, в его интонациях подвох, но не смогла найти. Он казался таким простым и искренним, словно впервые в жизни решил не язвить.
— Зачем ты говоришь мне это? Зачем его защищаешь, если на самом деле ты зло во плоти? — в голове что-то щелкнуло и шестеренки, заржавевшие за последние дни, вдруг закрутились, завращались с бешеной скоростью. Она застыла на секунду, а потом прошептала: — Твоя вина не в том, что ты убил его девушку верно? А в том, что ты соврал.
Костя улыбнулся, как будто ждал этого. Как будто сделал ставку, и ставка сыграла.
— А ты умна, Таня.
Она опустила пакеты на землю и шагнула в сторону Кости, скрещивая руки на груди.
— Не ты был за рулем в тот день, так? А Алиса.
Костя снова открыл дверцу машины.
— Пожалуйста, сядь.
* * *
— Она была одержима мной. Буквально сошла с ума.
Они снова сидели в машине у подъезда, только на этот раз днем, и на этот раз Таня чувствовала себя скорее растерянной, чем убитой горем.
??????????????????????????
Костя протянул Тане телефон, позволяя прочесть переписку.
Хотя, перепиской это было трудно назвать. Алиса писала ему, а Костя не отвечал. В хлестких словах, в оскорблениях, которые тут же смешивались с признаниями в любви и мольбой увидеться, между строк плясало безумие. Каждая буква, каждая точка в конце предложения кричали, просили о помощи.
А еще она слала Косте фото. Своего лица, своего приоткрытого рта. Фото себя голой, мастурбирующей, с раздвинутыми ногами. Заплаканной, смеющейся. Разной.