Милашка для психа
Шрифт:
Таня смотрела на все это и уже не видела в ней себя. Она видела в ней кого-то потерянного, лишенного разума, кого-то, кому нужна была помощь.
— Ты не отвечал ей или все удалил?
— Не отвечал.
— Почему не рассказал Егору?
— Я хотел, — Костя вытащил сигареты из бардачка, покрутил одну в пальцах, но, передумав, убрал. — Алиса приехала ко мне домой, плакала, угрожала, у нее был срыв, и я… Попытался успокоить ее. Сказал, что мы расскажем Егору вместе. Она настояла на том, чтобы сесть за руль. У
Костя замолчал, а Таня повернулась к нему и долго рассматривала его лицо. Она пыталась понять, что Костя делает… Ищет себе оправдание? Просто хочет, чтобы Таня знала правду? Или он лжет?
— Продолжай, — сказала Таня.
— А я выжил. Отделался штрафом за передачу руля и лишением водительских прав. Но Егор об этом не знает. Он думает, что я откупился от наказания.
— Почему ты не расскажешь ему?
Костя заглянул Тане в глаза. И взгляд этот показался ей таким откровенным, таким настоящим, что отпали все сомнения. Он улыбнулся горько, взгляд его устремился в окно. Медленно темнело, и Таня вдруг поняла, что, несмотря на работающую на полную мощность печку, ей жутко холодно.
— Он мой лучший друг, Таня. Был им и остается.
— Он заслуживает знать правду.
— Не такую правду. Только не такую. Потому что, несмотря на то, что официальная версия «не справилась с управлением», я знаю, как было на самом деле. Она, действительно, хотела этого. Хотела умереть.
* * *
Таня поднялась к себе и насыпала Джеку корм в миску. Потом составила пакеты на стол и стала раскладывать продукты по полкам холодильника. Она делала это машинально, как будто на автомате. Мысли были там.
С убитым горем Егором (не психом, нет, сейчас нет), с Костей, который все еще считает, что лучше пусть друг ненавидит его, чем варится в еще более глубоком котле из боли. С Алисой, которой просто нужна была помощь.
Где во всем этом была ее роль? Кем была она, Таня? И была ли вообще?
«Ты изменила его, Таня. Ты вернула ему жизнь».
Как же сильно хотелось во все это верить.
Таня взяла телефон в руки. Пролистала список вызовов… За последнюю неделю номер Егора не мелькнул в этом списке ни разу. Возможно, и к лучшему?
Глава 26
Страдания страданиями, а оргазмы по расписанию. С ужасом для себя Таня вдруг обнаружила, что псих приучил ее к сексу. К частому, регулярному, очень страстному сексу, после которого она ходила с трясущимися коленками и ничего вокруг не видела.
Теперь, когда психа в ее жизни больше не было, пришлось вернуться к более привычным методам получения оргазмов.
К своим игрушкам.
Таня осторожно закрыла дверь прямо перед любопытным носом Джека, разделась
Какое-то время она пролежала так, абсолютно голая на прохладных простынях, проклиная свою жизнь за то, что она опять ее живет таким образом.
— Ну привет, — сказала она скромному резиновому дилдо.
Игрушка была обычной. Когда ты долгое время чувствуешь внутри себя живой, настоящий член, тебе не до экспериментов с разными режимами вибрации. Этот был десятисантиметровый, не слишком толстый, с аккуратной головкой и… Все. Ничего лишнего.
Таня долго рассматривала его, как будто забыла, как он выглядел, и решила придумать ему имя.
Тупо, да? Придумывать имена своим фаллоимитаторам. Как будто они были ее лучшими друзьями. Ну а что? Кто-то придумывает имена своим яичкам. А девчонки — сиськам, гордо именуя их «подружками».
Таня подумала, какое имя подойдет этому небольшому парню и решила назвать его Филиппом. Просто потому что знакомых Филиппов у нее в жизни не было, ну кроме Киркорова, хотя, не то чтобы они были знакомы лично…
Короче, Филипп был Тане по нраву. Не раз он выручал ее в дни особой тоски по чему-то твердому и реалистичному. Сейчас Таня взяла в рот головку и пососала.
Закрыла глаза, представляя, что это реальный член и… Нет… Это была ужасная ошибка. Потому что к реальному члену сучка-фантазия подкинула еще и реальное лицо. И вот уже над Таней возвышается псих, толкаясь в ее горло осторожно, бережно, но, в то же время очень уверенно.
Таня выплюнула, перевернулась на живот и зарычала в подушку.
— Да чтоб тебя, псих!
Захотелось плакать.
Но также от увиденной в собственной голове картине возбуждение накатило волной, а соски набухли, как бы намекая, что нужно продолжать.
Несколько раз подряд Таня повторила одними губами «чтоб тебя, чтоб тебя, чтоб тебя», после чего поднесла дилдо к губам и продолжила сосать.
И все.
Псих был с ней. Он был у нее во рту со своим терпким вкусом, он был рядом с ней, он трогал ее за лицо и хватал за волосы, он насаживал ее на себя, и Таня стонала от удовольствия, позволяя погружать в себя член снова и снова.
В какой-то момент эта игра, эта фантазия стала такой яркой, что Таня вытащила член и с закрытыми глазами проскулила:
— Давай же, пожалуйста, трахни меня.
Это было сумасшествие. Да, спасибо, Таня в курсе, что она свихнулась. Но она ничего не могла с собой поделать, даже теперь, после того, что случилось, она так сильно хотела психа, что готова была представлять его во время мастурбации, она почти чувствовала его вкус у себя во рту, она почти ощущала, как он толкается и слышала, как он дышит — прерывисто с подкрадывающимися стонами, готовясь кончить ей в рот.
В какой-то момент слезы так сильно начали жечь лицо, что Таня прервалась.