Милая моя
Шрифт:
– Не спится?
– Не спится, – сказал Василий Николаевич.
Люди идут по свету
Неважно, в туристском походе ты, в геологической партии, на вершину ли идешь зарабатывать очередной разряд или просто так шагаешь, потому что нет и не предвидится попутных машин. Главное – идти по земле, видеть людей, пожимать им руки, калякать о том о сем. И, может быть, вот тут-то и чиркается в промокшую прошлой ночью и оттого покоробленную записную книжку какая-то строчка песни. Скорее всего она при дальнейшем просеивании
Так и подбираются эти песни – от дорожных разговоров, от странных закатов, от неистребимого самолетного запаха, от шума сосен на речном берегу. Или вот от родника, где, по свидетельству поэта и ученого Дмитрия Сухарева, ее очень даже просто можно зачерпнуть…
А между тем человека никто не просит писать что-нибудь. Тем более песню. У него другие обязанности перед обществом. Он должен приложить все свои силы для того, чтобы найти в Заполярье уголь. Или так спроектировать дом, чтобы при землетрясении он не развалился. Или продвинуть на шаг вперед сложную термоядерную науку. Или произвести новым методом в штольне массовый взрыв. И написать об этом. Но не песню. Отчет написать. Тем не менее человек, которого приятель научил трем аккордам на гитаре в тональности ре-минор, считает нужным ко всем своим жизненным делам приписать и сочинение песен.
Зачем это ему нужно? Он что, хочет занять место в Союзе композиторов? Нет. Он что, хочет «выбиться в люди»? Нет, он уже выбился. И в неплохие люди. Может быть, у него много свободного времени? Смешно! У человека трехлетняя дочь, две общественные нагрузки, кооперативная квартира, четыреста знакомых (по статистике), интриги со столяром, который должен сделать стеллаж. Несмотря на это, человек решил за ближайшие полгода выучить польский язык. Кроме этого, на кухне лежит вот уже два месяца приготовленная к капитальному ремонту и оттого крупно затрудняющая семейную жизнь байдарка «Луч». И вот – на тебе – еще пишет песни!
Человек отлично помнит, как он вступил на этот скользкий путь. Это было давно, на первых курсах института. Стремительно познавался мир. Из-за горизонта, как дредноуты облаков, выплывали важные вопросы. Человек задумывался, глядя в костер. Человек учился петь. Со своими друзьями. И не просто петь – красиво чтобы было. На голоса.
Ничто в полюшке не колышется…И эта песня учила его больше, чем сто книг.
Там, вдали, за рекой, зажигались огни…И эта песня учила его больше, чем сто семинаров.
В паровиках, которые ходили от Савеловского вокзала до станции Икша, человек пел «с наше покочуйте, с наше поночуйте…», и герои военных песен были ему братьями, словно он сам, а не его отец, прожил вместе с ними в землянке четыре военных года.
А про него самого песен не было. Ну, всякие там «Фай-дули-фай-дули-фай!» или «На кораблях матросы ходят хмуро» – это не в счет. А такие, которые, как говорили, адресовались ему лично, – эти как-то не пелись. И вот странно: человек решает сам написать песню. Нет, не песню, а песенку. Просто так. Для себя. И вдруг он узнает, что его песня понравилась друзьям. Вот это да! Вот это уж никак не ожидалось!
Но в большинстве своем песни умирали, так и не прижившись. Среди них было бесчисленное множество песен про глаза, отличавшиеся друг от друга лишь мастью: синие, черные, зеленые, «голубоватые слегка». Появился штамп. Песня о прелестях туризма: «Пусть дождь, снег, град, ветер, циклон, антициклон, цунами, торнадо – или другие метеорологические трудности – все равно мы пройдем этот маршрут». Или: «Как хорошо, что мы промокли». И опять бесконечный рефрен: «Пусть». Попадались песни и получше, но интересны они были для определенной группы людей, предположим, для второй группы первого курса. А четвертый курс, не говоря уже обо всем народе, на них не реагировал. Но среди этих наивных и часто совершенно беспомощных сочинений стали появляться песни, которые не умирали, которые вдруг сами по себе вспоминались, неведомыми путями ехали в другие города, перешагивали в другие институты. Они выжили в этом никем не организованном конкурсе, вошли в сердца людей прочно и надолго, ибо им перед этим пришлось выдержать конкуренцию с песнями, которые были хорошо оркестрованы, безупречно исполнены и переданы в эфир по всем правилам соответствующей техники.
Из слабого и ни к чему не обязывающего ручейка такая песня выросла в заметный поток. От ствола стали отрастать веточки: песня-размышление, диалог, монолог, рассказ, пейзаж. Из этой песни образовался новый жанр журналистики – песня-репортаж. И если сейчас можно подвести итог, то следует отметить, что, конечно, главное в этих песнях – слова, которые в большинстве случаев отвечают самым придирчивым требованиям песенной поэзии. Это и понятно. Большинство авторов подобных песен не имеют музыкального образования и, скажем прямо, менее талантливы в музыке, чем в стихах. Исключение, пожалуй, составляют три безусловно одаренных в музыкальном отношении автора – А. Якушева, Ю. Ким и Е. Клячкин. Кстати, это обстоятельство не раз отмечали и профессиональные композиторы.
И все же большинство этих песен не тяготеет к канонической форме, выбивается из ее догм и установок. Хорошо это или плохо – безапелляционно утверждать невозможно. Каждый раз это отдельный случай, который должен разбираться не по основному параграфу, а по дополнениям и сноскам к нему.
В этом явлении несколько раз пытались разобраться журналы «Молодой коммунист», «Октябрь». «Литературная газета» в прошлом году организовала большую дискуссию, но суть ее осталась весьма расплывчатой. Кроме того, газета начала эту дискуссию с письма некоего инженера, который критиковал слова одной альпинистской песни, выдавая ее за образец самодеятельных сочинений. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что слова эти действительно очень плохие – написаны профессиональным поэтом-песенником. Об этом газета почему-то умолчала.
Больше всех с этими песнями работает радиостанция «Юность», которая по-настоящему решила разобраться в этом явлении и оценить его.
Песни эти называют по-всякому. Самодеятельные. Студенческие. Туристские. Авторы их – «советские шансонье», барды, менестрели. Можно и еще что-нибудь придумать.
Но дело не в том, как их называть. Дело в песнях, которые говорят сами за себя, не нуждаясь в адвокатах. Дело в авторах, ибо они живут в гуще народа и в известном смысле сами являются его голосом. И черпают темы для песен в своей лаборатории, на своем заводе, на своем корабле или вот в роднике.
Легенда седого Эльбруса
Эльбрус повидал на своем веку многое. По-разному относился к смельчакам, покорявшим его вершины. Но то, что произошло в начале февраля 1943 года, удивило даже его.
Сейчас все это окрашено в синие цвета легенды, хотя случившееся 17 февраля 1943 года для истории просто факт. Да и для двадцати смельчаков тогда это было обыкновенным боевым заданием.