Милая Шарлотта
Шрифт:
Но им повезло: постояв за дверью, некто решил, видимо, что комната пуста, и прошел мимо. Однако шаги эти все же нарушили идиллию в комнате: оба вспомнили, что, помимо них двоих, в этом доме полно людей, и проблемы, пришедшие со смертью барона, сами собой не разрешились.
– Жоржетта, - вновь заговорил Госкар после молчания, - вы мне стали… - он с трудом подобрал слово, - очень дороги. И я ни в коем случае не хотел бы ставить вам ультиматумов, но… вы и сами должны понять, что я просто не имею морального права оставить все как есть. Ваш муж убил моего отца. И вы должны
Жоржетта, тяжело и надрывно вздохнув, крепко зажмурилась и произнесла над самым его ухом:
– Почему же вы так упрямы, Госкар?…
– Значит, вы выбираете его?
– резко спросил он, и взгляд его снова стал жестким.
– Можете думать так, если вам угодно!
– ответила Жоржетта, поднимаясь на ноги и отнимая свою руку - не без некоторых усилий.
Не оборачиваясь, она почти бегом приблизилась к дверям и вышла наружу. Зато в полутемном коридоре, прижавшись спиной к двери, она перевела дыхание и, закрыв глаза, попыталась честно ответить на вопрос: сможет ли она сама поручиться, что не попытается снова искать встреч с Госкаром? Даже зная, что он совершил такую несправедливость по отношению к Шарлю.
И, поняв, что не сможет, снова приоткрыла дверь: к ее удивлению Госкар сам стоял у самой двери, по-видимому, собираясь догнать ее.
– Почему бы вам хоть на минуту не допустить, что де Руан не совершал этого?!
– с мольбой спросила она.
– Ведь в этом деле столько всего неясного! Хотя бы… - она напрягла память, - вы помните, как поверенный сказал, что в спальне барона он не нашел вообще никаких бумаг? А я, между тем, хорошо помню, что часть ларцов с бумагами забрали вы, часть - он. Куда они подевались, эти документы?
– Вероятно, мсье де Шамбаль просто не так выразился… - растерянно ответил Госкар.
– А если нет? Если эти бумаги кто-то забрал? Возможно, даже искал это новое завещание! Если оно существует вообще…
Еще раз сурово взглянув на нее, Госкар быстро вернулся в комнату, поднял наброшенную на стул перевязь со шпагой, надел жюстокор и снова вышел, начав запирать дверь.
– Куда вы?
– обеспокоенно спросила Жоржетта.
– Солдаты уехали, так что я могу отправиться в таверну. Заберу завещание и отвезу его к де Шамбалю - чтобы раз и навсегда покончить с этими делом!
– Я с вами!
– решительно заявила Жоржетта.
Лишь покидая замок, она несколько тревожно оглянулась: следовало бы и Шарлотту отсюда увезти, потому как здешние обитатели - и герцогиня со всеми ее странностями, и герцог, который даже не соизволил появиться перед гостями - не внушали ей доверия.
Но сейчас, когда солдаты покинули Фонтенуа-ле-Шато, замок казался таким спокойным и умиротворенным, что, право, глупо было предполагать, что Шарлотте здесь что-то угрожает.
Однако уже через сутки на месте великолепного Фонтенуа-ле-Шато останутся только покрытые копотью крепостные стены. В истории сохранится лишь, что замок пал во времена Тридцатилетней войны, и только немногие будут знать истинную его судьбу.
Жоржетта этого предвидеть, разумеется, не могла: пока что она лишь подгоняла коня, пытаясь не отставать от Госкара. Она была одета сейчас в обыкновенное дамское платье с тяжелой громоздкой юбкой, любезно предложенное герцогиней де Монтевиль, поскольку явилась в замок Жоржетта и вовсе в неподобающем мужском костюме и без багажа.
Через три часа Госкар и Жоржетта прибыли к той самой таверне. Весь двор ее был как на ладони, и Жоржетта только укрепилась в мысли, что убийца мог явиться сюда в тот вечер намного позже них - разглядеть с дороги экипаж барона, а значит и понять, что он остановился именно здесь, не составляло труда.
Еще издалека Жоржетта обратила внимание, что сама таверна заперта - поперек дверей была грубо приколочена доска, да и весь внешний вид говорил о том, что внутри никого нет. Госкар не собирался останавливаться и дожидаться ее: он с досадой потряс заколоченную дверь, после чего решительно направился вдоль стены.
Жоржетта, проклиная все женские платья на свете и свое в частности, едва поспевала следом. Подойдя к двери, она разглядела и приколоченный лист бумаги и с королевской печатью, которая провозглашала о том, что вход запрещен, а нарушивших запрет ждет наказание: заведение, видимо, прикрыли после таинственного убийства де Виньи. И она только покачала головой, глядя как Госкар, не долго думая, высаживает локтем окно на первом этаже.
– Останьтесь здесь, я скоро… - не оборачиваясь, произнес он, перелезая в помещение.
И ушел, даже не подав ей руку. Жоржетта пожала плечами и тоже начала пробираться в окно - правда, юбка очень мешала ей это делать.
Внутри таверны хоть и пахло по-прежнему отвратительно, но стояла полная тишина и полумрак.
– Я ведь велел вам дождаться снаружи!
– немного удивленно произнес Госкар, видя, что Жоржетта догнала его и поднимается следом по лестнице.
– Да, я слышала, - спокойно подтвердила та, - ключ от вашей спальни у вас с собой?
– Да. Мы только заберем бумагу и сразу уйдем, - заверил Госкар.
Однако, поравнявшись с комнатой, принадлежащей некогда барону, он остановился нерешительно.
Жоржетта предвидела, что мимо этой спальни он спокойно пройти не сможет - потому-то, собственно, и навязалась идти с ним. Она дотронулась до его руки, пытаясь отвлечь:
– Госкар, его давно уже увезли. И все личные вещи забрали - вы же понимаете? Нам нечего здесь делать.
Он, постояв еще немного, кивнул, и направился дальше по коридору.
Ключ не понадобился.
Ручка двери вместе с замком была взломана, а дверь распахнута настежь. Госкар носком сапога легонько толкнул дверь, и она со скрипом уплыла внутрь.
Сама комната, в общем-то, выглядела так же, какой Жоржетта ее запомнила, даже камзол Госкара был по-прежнему наброшен на кресло, а на столе находилась пустая посуда из-под ужина. Вещи тоже казались нетронутыми, вот только…
– Ларец с бумагами пропал, - как-то даже спокойно оповестил Госкар.
Однако по тому, как он в замешательстве потер лицо, можно было догадаться, что он не знал, что и думать.