Милая Шарлотта
Шрифт:
– Помогите! Кто-нибудь!…
Но, тут же поняв тщетность своих попыток, замолчала - беззвучно плача и падая на каменный пол. Через несколько минут у нее не осталось сил, чтобы даже плакать. Уже и не всхлипывая, Шарлотта просто сидела, прислонившись лбом к решетке и слушала тишину, нарушаемую только потрескиванием огня в другом конце подземелья. И в этой оглушающей тишине Шарлотта вдруг услышала чей-то надсадный кашель.
Кто-то нашел ее, она будет спасена!
– была первая мысль.
Надежда придала сил, и Шарлотта, снова поднявшись,
Не без опаски она заглянула в зарешеченное окно и - действительно: в полутемном помещении сразу видела женщину, сжавшуюся в комок и сидящую на охапке сена. Выбившиеся из прически свалявшиеся волосы, оборванное, перепачканное платье, царапины на руках и лице… узнать в ней светскую красавицу Ирен де Сент-Поль было практически невозможно.
– Ирен?… - обронила Шарлотта в ужасе.
– Боже мой, что она сделала с вами?
Та, резко обернувшись на голос, мгновенно вскочила на ноги и бросилась к решетке:
– Шарлотта? Это вы? Вы привели помощь? Слава Богу, спасите нас, вытащите отсюда, я вас умоляю…
Шарлотта поняла, почему она говорит «нас» - в другом углу камеры на сене лежал мужчина, в котором Шарлотта узнала герцога де Монтевиля. Тот не шевелился.
– Он жив?
– спросила она у Ирен.
– Не знаю… - отозвалась та, а по измазанным грязью щекам катились слезы, оставляя влажные дорожки.
– На рассвете он приходил в себя, а сейчас я даже не знаю, дышит ли он… я боюсь… не уходите, Шарлотта, я прошу вас.
Она так больше никуда и не отпустила ее, крепко держа сквозь решетку за руку. Шарлотта не смогла сказать, что помощи не будет - вместо этого рассказывала небылицы, что их ищут и вот-вот найдут.
Ирен же, то и дело теряя нить повествования, поведала, что когда Филипп забрал ее из Охотничьего замка, то велел вернуться в Париж - так она и поступила. Но в дороге ее догнала герцогиня де Монтевиль и предложила вернуться в Фонтенуа - поговорить откровенно и решить, что делать дальше. Ирен согласилась. Уже в замке Жизель вынесла ей вина и, не подумав ничего дурного, Ирен, уверенная в собственной безнаказанности, выпила, после чего очнулась уже в подземелье. Здесь же она нашла Филиппа - без сознания и с раненной головой.
С того дня Жизель ни разу не навестила своих узников. Уже трое суток Ирен не видела ни людей, ни еды, а пила лишь воду из фляги, по счастью оказавшейся у Филиппа, да и та вчера закончилась. Однако когда Шарлотта попыталась встать, чтобы попытаться найти хотя бы питье в подземелье - Ирен только в истерике начала хвататься за ее руку и так и не отпустила.
Шарлотта не все слышала из рассказа Ирен - то и дело сознание покидало ее. Виной тому был, разумеется, черный дым - Шарлотта надышалась им уже порядочно: голова ее раскалывалась, словно сдавленная обручем, и не отпускала сонливость, смирившись с которой, можно было и вовсе не проснуться.
В один из таких моментов -
– Мадам Шарлотта! Мадам, вы здесь?
Она не отзывалась, уверенная, что ей мерещится. Однако голос звал все настойчивее, и не верить было уже сложно. Легонько выдернув свою руку из ладони примолкшей Ирен, она, едва передвигаясь, добралась до решетки.
Ей не мерещилось: за решеткой стоял слуга Шарля, Бернар, и, увидев ее, начал говорить что-то - она не могла разобрать слов, только припала к прутьям со вновь проснувшейся надеждой.
– Вы главное не спите, не смейте спать… - Бернар с покрасневшим от натуги и жара лицом, ковырялся в замке железной спицей.
– Пожалейте меня, мсье Шарль мне шею свернет, если узнает, что я вас не уберег. Я часа два бегал вокруг замка, недоумевая, куда она вас дела… Как чувствовал, что нельзя было вас бросать, да хозяйка всем слугам велела убираться, и про вас сказала, что, мол, вы давно уже в Седан умчались. Ну я и поехал туда. А в дороге вижу - в леске ваша лошадка пасется - меня как кольнуло что-то! Помчался назад, а здесь уже замок полыхает так, что мама дорогая!…
Дверь за спиной Бернара, ведущая наверх, была раскрыта настежь, возможно поэтому свежий воздух поступал в подземелье, и к Шарлотте худо-бедно возвращалось сознание. Ирен и герцогу, к которым дым проникал лишь через узкое окошко в двери, наверное, было несколько легче.
– У вас не очень-то получается… - едва шевеля губами, произнесла Шарлотта, глядя на то, как у Беранара в руках ломается уже третья спица, так и не открыв замок.
– Ну, уж извините, - нахмурился он, - я же не домушник какой-нибудь. Вот был у меня приятель - он бы этот замок в два счета открыл. Его, правда, задушили в темной подворотне пару лет назад…
– Бернар… - перебивая его, жалобно позвала Шарлотта, - наверное, я скоро умру. Мне так хочется спать… Вы простите меня за то, что называла вас ничтожным человеком - вы не такой уж и плохой в глубине души. А за то, что вы притворялись священником, я давно уже вас простила.
– Эй… Эй!
– Бернар оставил замок и принялся хлопать ее по щекам.
– Вы только не засыпайте!
– У меня больше нет сил, Бернар. И Шарля все равно казнят… я больше не могу…
С этими словами Шарлотта снова провалилась в сон, а очнулась от весьма ощутимого шлепка по щеке - она даже поморщилась.
– Очнулись? Ну, слава Богу… - Видимо, на этот раз она уснула очень надолго, потому что лицо Бнрнара было взволнованным не на шутку.
– Не пугайте меня больше, мадам Шарлотта, не спите. Если не будете спать, то я расскажу вам одну историю.
– Про вашего приятеля-домушника? Лучше не надо…
– Нет, про то, как я учился в семинарии.
– В семинарии? На священника? Надо же… и за что вас выгнали?
Он как-то странно и затравленно посмотрел на нее и ответил:
– А меня не выгоняли.