Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)
Шрифт:
Крис обхватил голову руками и опять уткнулся в стол. Совершенно не помню, что я испытывала к нему после этого. Может, пожалела, а может, и нет. В его голосе совсем не было раздражения, только сожаление и подавленность. За остаток вечера мы не сказали друг другу ни слова.
Ночью похолодало и пошёл дождь, и утром, когда Крис высунулся из своего кокона, то напоминал мокрую крысу. Волосы спутались, одежда намокла, под глазами легли тени, губы посинели. Но он был слишком горд, чтобы признать, что его кокон со своими обязанностями не справился.
— Похоже, ты на грани замерзания. Давай сюда и выпей горячего чая. Это поможет тебе оттаять,— сказал Ларри, ставя чашку на стол.
— Я в-в п-порядке.— Крис заикался, не в силах удержать дрожь.
— Мне так не кажется,— ответил Ларри — Давай, прими это питьё.
Крис протянул руку к пластиковой чашке. Кожа у него на руках была ярко-розовой, а пальцы окоченели и не гнулись. Ларри подошёл, согнул ему ладонь, вставил чашку и помог обхватить её пальцами. Рука Криса так тряслась, что, едва Ларри отпустил чашку, как горячий чай выплеснулся им обоим в лицо. Когда мы покидали после завтрака лагерь, Крис всё пытался поднять себе температуру тела. Пролетело два дня прежде чем он нас нагнал.
Десятого июля, за день до того, как мы достигли Скалистых гор, на нас обрушился потоп. Время для этого выдалось не самое удачное. В тот день мы уже преодолели семьдесят миль, чтобы добраться до городка Мак-Брайд, нужно было пройти ещё двадцать. Последний город мы проехали полтора дня назад, и наши запасы подходили к концу.
В четыре часа мы встали у ручья отдохнуть и перекусить, прежде чем отматывать последние двадцать миль до Мак-Брайда. Это была наша первая попытка пройти за день более восьмидесяти миль. Уже чувствовалось утомление, но, так как в запасе оставалось ещё семь часов светлого времени, казалось, мы с лёгкостью одолеем оставшиеся мили. Напрасно казалось.
Проехав четыре мили, мы увидели стену. Облака, висевшие над нами целый день, не проливая ни капли, слились впереди с деревьями и дорогой, образовав тёмную преграду.
— Там что-то наваливается,— простонал Ларри.— Придётся получить свою порцию дождя. Мы на это напросились.
Я натянула куртку, шерстяные носки и въехала во тьму. Когда тучи вокруг сгустились, из них начали хлестать мощные потоки воды. Температура упала, и, проехав милю, мы уже с трудом удерживали окоченевшими руками руль. Дорога местами скрылась под водой, и тормоза перестали работать. Обувь наполнилась водой, и ноги превратились в тяжёлые глыбы. Машины и грузовики, шедшие мимо, обдавали нас водой и грязью; грязная вода заливала рот и проникала в любую прореху в одежде.
Через пятнадцать-двадцать минут мы окончательно промокли, замёрзли и совершенно изнемогли, чтобы двигаться дальше. Холод забирал все силы и сковывал суставы.
— Давай поставим палатку и переждём бурю,— прокричала я в рёве ливня.
— Следуй за мной,— проорал в ответ Ларри.— Съезжай с дороги, мы укроемся в лесу.
Но, когда я свернула на обочину, мой велосипед застрял — половина переднего колеса оказалась в воде. Я спустилась с велосипеда и побрела в сторону леса в надежде, что нам удастся отыскать сухое место. Но даже под деревьями стояла вода.
— Получили,— проворчала я.— У меня нет сил на двенадцать, тринадцать или сколько там миль до Мак-Брайда.
— У меня тоже. Но придётся,— пожал плечами Ларри. — Здесь лагерь утонет.
Я знала, что больше ничего не остаётся, а потому вернулась к дороге и нажала на педали. Ежесекундно я содрогалась под порывами арктического ветра и чувствовала, как коченеют ноги. Крутить педали и удерживать руль стало мучительной работой. Совершенно отчаявшись, я принялась петь. Это была долгая бессвязная песня, которую я сложила, понуждая конечности шевелиться. Я назвала её «Дорога в Мак-Брайд», и в ней говорилось много всего об идиотах, которые не остановились и не устроили лагерь, завидев надвигавшуюся бурю; о кварте ледяной воды в моих кроссовках; о струившихся по моему мокрому лицу слезах.
Пока буря изливала на нас свою ярость, у нас с Ларри не было времени хоть что-нибудь видеть и слышать. Если я хотела что-то ему сказать, то должна была подъехать вплотную и орать на ухо. Но и тогда он с трудом разбирал мои слова. Поэтому меня так озадачило, когда после получасового пения я услышала слабый шорох. Повернув голову вправо, к обочине, откуда мне послышался шум, в тридцати футах от нас я увидела огромного чёрного медведя. Какое-то мгновение спустя после того, как я заметила массивную тушу, у меня в голове пронеслось: кто-то как-то однажды говорил мне, будто медведи развивают скорость до тридцати миль в час. Я открыла рот и оглушительно завопила леденящим кровь голосом.
Медведь замер. Теперь он находился в пятнадцати футах от дороги, почти перед нами. Казался он выше и крупнее, чем можно было вообразить. Он поднял голову и насторожился, глядя на разделявшие нас потоки воды. И неожиданно я поняла, что он не собирается нас преследовать,— вероятно, он всего лишь намеревался пересечь хайвэй до того, как пройдёт машина. А поскольку фар и шумных моторов у нас не было, он не заметил нашего приближения.
Зверь увидел наши очертания, и ему было достаточно одного взгляда на этих странных созданий — полулюдей-полумашин,— чтобы поднять в воздух свои пятьсот фунтов веса. Ещё в воздухе его тело развернулось на сто восемьдесят градусов и приземлилось мордой к лесу. Ноги задвигались, ещё не коснувшись земли, после чего животное на полной скорости исчезло в лесу. Сквозь шум дождя мы слышали, как оно ломится сквозь чащу.
Пятьдесят минут спустя, промокшие и беспрестанно дрожащие, мы приползли в Мак-Брайд. Мы догадывались, что местный кемпинг скорее всего затопило, поэтому вместе со своими велосипедами ввалились в видавший виды отель «Мак-Брайд». В вестибюле никого не было, но, пока я освобождалась от куртки и наблюдала за гигантской лужей, растекавшейся у моих ног, из столовой доносился разговор.
— Да, могу сказать вам одну несомненную вещь. Это самая кошмарная буря, какую я видел,— сказал один из голосов в столовой.— Даже старый Эванс утверждает то же самое.
— Это точно. Слышали новости? Затопило Эдмонтон. У них там сейчас полный кавардак.
— Да, я думаю. Хорошо ещё, всё быстро кончилось, а то и здесь была бы беда. Мой двор больше чем на фут под водой.
За стойкой появился управляющий. Он быстро оглядел нас вместе с велосипедами и покачал головой.
— Захватило по дороге, не так ли? Похоже, вам досталось. Непонятно, как это вы вынесли. Что до меня, то более кошмарного дождя я никогда не видел. Думаю, вас обоих могло смыть с дороги. Так что считайте — повезло. Слева у меня есть одна комната, и она ваша. Комната двадцать. Ванная — через холл.