Милитант
Шрифт:
– Здесь я или нет – это никак не позволяет тебе выражаться дома. Ты же знаешь, как твоя мама этого не любит, Белла.
Я опираюсь об входную дверь и смотрю на отца, который выглядит слишком молодо для своего возраста. Уверена на сто процентов, что его коллеги женского пола безумно гордятся работать у такого мужчины. Но надеюсь, они достаточно умны, чтобы не пытаться как-то протиснуться к нему в любовницы.
– Я думала, что хотя бы сегодня ты переночуешь с нами, – немного грустно проговариваю я, состроив обиженное выражение лица.
Папа улыбается и подходит ко мне.
– Белла, сегодня у меня слишком
Я ещё более расстроенно опускаю глаза в пол, сверля в ней огромную дыру.
– Я так скучаю по тебе, – тихо говорю я.
Папа берёт моё лицо в свои ладони и смотрит мне прямо в глаза. В двух кусочках голубого неба его глаз отражается одна лишь доброта и… сожаление?
– Потерпи совсем немного. Я покончу со всеми срочными делами, и мы всей семьёй отправимся в незабываемый отдых. Я обещаю.
– Там будет море?
– Несомненно.
– И песок?
– Там будет всё, что захочешь. И мы расслабимся там так, как сто лет не расслаблялись.
Я радостно улыбаюсь и крепко обнимаю папу. Он отвечает мне, и в его объятиях я словно становлюсь на несколько лет младше. Чувствую себя его маленькой принцессой.
– Я люблю тебя, пап, – шепчу я.
– Я тоже тебя люблю, Белла. Больше всего на свете.
Мне не хочется отходить и позволить ему вновь уехать на ночь куда-то на работу. Мне не хочется вновь надолго расставаться с ним. Мне хочется видеть папу дома чаще. Мой взгляд падает на тень, появившуюся возле дверей, и я отстраняюсь от папы и смотрю в сторону привлёкшего моё внимание явления. Там стоит моя мама. Она нежно улыбается, смотря на нас двоих, и я замечаю улыбку и на лице отца.
– Мэри, я как раз хотел подняться к тебе, – говорит он, и мама хихикает.
– Вновь хотел уехать без моего ведома, – шутит она.
Папа подходит к ней и мимолётно целует в губы, произнося: «Я люблю тебя» и получая такой же ответ от мамы. Моё сердце тает от такой сцены, и сдержать улыбки не удаётся. Я восхищаюсь любовью родителей друг к другу. Они вместе столько лет, но ещё не растратили чувства. Я искренне ими восхищаюсь.
– Не забудь позвонить, – предупреждает мама прежде, чем отец скрывается за входной дверью.
– Не забуду.
Мы с мамой остаёмся одни в большой прихожей в полной тишине. Я вздыхаю и собираюсь идти к себе в комнату, но мама меня останавливает.
– Какие планы? – спрашивает она.
– Сделаю уроки. Как и всегда.
– У меня есть идея получше, – хитро улыбается мама, и я заинтересованно с явным вопросом направляю свой взгляд на неё.
– Что ты имеешь ввиду?
– Что насчёт того, чтобы отправиться по магазинам?
– Серьёзно? А к чему вдруг такое желание?
– Ну, нам же нужно обновление в гардеробе к будущему потрясающему викенду.
Я не могу сдержать свою улыбку, расползавшуюся у меня до самых ушей, и издаю громкий писк.
– Я так люблю тебя, мама! – восторгаюсь я, а она смеётся над моим детским поведением.
– А я тебя сильнее. Иди, одевайся. А я в душ.
* * *
За окном удобно устроилась дождливая ночь, а дома непривычно тихо. Лишь стук капель об стекло нарушают почти идеальную тишину. Я поправляю свои каштановые волосы перед зеркалом и в предвкушении яркого времяпровождения в приобретении новой одежды вздыхаю. Любовь к шоппингу у меня точно от мамы. Ни одна катастрофа, стихийное бедствие или природная аномалия не способна отвлечь её от увлечённой покупки чего-либо. Мама, стуча своими высоченными каблуками, подходит к входной двери и довольно оглядывает меня.
– На этот раз ты быстрее обычного, – произносит она с наигранной серьёзностью.
Я цокаю и надеваю свою кожаную куртку, учитывая мокрую погоду на улице. Дождей стало чаще чем обычно, и мне часто приходится носить с собой зонт, однако сегодня он нам вряд ли понадобится. Выйдя из дома, мы бежим к чёрному автомобилю, за которым сидит Аарон – наш личный водитель. Серьёзный такой высокий мужчина с еле виднеющейся сединой на висках. Признаюсь честно, я ещё ни разу не увидела его улыбки. Словно этот человек просто не способен улыбаться. Когда мы с мамой садимся в машину, она тут же называет адрес, пока я надеваю наушники, включая свою любимую песню в плеере.
– Ты опять за своё? – недовольно произносит мама, когда автомобиль трогается с места.
– М? Ты о чём? – Я уменьшаю громкость, и музыка лишь еле слышно играет где-то на фоне.
– Поговори со мной. Ты вечно живёшь где-то в своём мире. Я хочу быть более ближе к тебе. Ты же моя дочь всё же.
– То, что я твоя дочь ещё не значит, что мы должны быть очень близки, мне кажется.
Мама удивляется моему ответу.
– Ты действительно так думаешь?
Я лишь молчу, сама не зная, что должна ответить: даже разобрать трудно, что ко мне приходит в голову на данный момент. Мне правда никогда особо и не хотелось быть с мамой ближе, чем мы есть сейчас. Да и дружить с кем-то – это было не совсем моё. Чаще всего мне доставляло реальное удовольствие проводить время наедине с собой. Когда ты полностью погружён лишь в свои собственные мысли и окружён тишиной… Нет чувства прекраснее, чем это.
– Я не прошу тебя разговаривать со мной целыми днями. Просто… Хотя бы иногда рассказывай мне о том, что происходит у тебя в душе. Я не хочу упустить какой-то важный момент твоей жизни. Не хочу как-то тебя потерять.
На этот раз удивляюсь я. Я вытаскиваю наушники из ушей и смотрю маме прямо в глаза, пытаясь что-то прочесть в них. Этот странный диалог весьма меня заинтриговал.
– Что-то случилось? – осторожно спрашиваю я. – Почему ты вдруг так заговорила?
Мама несколько секунд молчит, а затем отвечает:
– Вчера Сэмюэль покончил с жизнью. И, как оказалось, у него были проблемы, с которыми он ни с кем не делился. Никто не успел помочь ему вовремя, потому что никто ничего не знал. Я не хочу, чтобы с тобой произошло что-то наподобие этого.
Я хорошо помню этого парня. Сэмюэль Гонсалес. Сын близкой маминой подруги. Он часто заходил к нам в гости, и иногда мне даже казалось, что мама просто горит желанием свести нас с ним. Однако Сэмюэль никогда не был в моём вкусе. Обычно таких ленивых, неотёсанных и слегка полноватых парней я всегда обходила стороной, хоть было и не мало случаев флирта с их стороны. Легко можно было догадаться, что на суицид его подтолкнули вечные издевательства в школе. Мне часто доводилось видеть, как кучка высоких и накаченных парней швыряли его рюкзак или верхнюю одежду на улицу и выкрикивали обидные прозвища.