Миллениум. Тетралогия.
Шрифт:
Она услышала глухое урчание холодильника и звонкое тиканье по крайней мере двух часов, одни из которых висели на стене в гостиной слева от входной двери. Она еще раз отрегулировала звук и, затаив дыхание, стала слушать. Из квартиры доносились разные потрескивания и скрипы, но ничего, что свидетельствовало бы о человеческой деятельности. Прошла минута, прежде чем она уловила слабый звук тяжелого равномерного дыхания.
Нильс Бьюрман спал.
Она вытащила из щели микрофон и убрала его во внутренний карман кожаной куртки. На Лисбет были темные
В прихожей она затворила за собой входную дверь и, бесшумно ступая, прошла в переднюю, из которой вела дверь в его спальню. Увидев слабый свет, она замерла, но тут же услышала храп. Она прошла дальше и очутилась в его спальне. Зажженная лампа стояла на окне. Что это ты, Бьюрман? Никак побаиваешься темноты?
Остановившись перед кроватью, Лисбет несколько минут наблюдала за спящим. Бьюрман выглядел постаревшим и опустившимся. Запах в спальне говорил о том, что он перестал следить за собой.
Это не вызвало у Лисбет ни малейшей жалости. На секунду в ее глазах вспыхнула искра беспощадной ненависти. На ночном столике стоял стакан — нагнувшись и понюхав, она уловила запах алкоголя.
Наконец она вышла из спальни. Быстро обойдя кухню и не обнаружив там ничего примечательного, Лисбет зашла в гостиную и остановилась на пороге кабинета. Из кармана она достала щепотку крошек хрустящего хлебца и, не зажигая света, рассыпала их на полу. Если кто-нибудь крадучись пойдет через гостиную, она услышит, как захрустят крошки.
Расположившись за письменным столом адвоката Нильса Бьюрмана и положив перед собой электрошокер, чтобы все время был под рукой, она принялась методично просматривать ящики и корреспонденцию, связанную с банковскими кредитами и финансовой документацией. Она отметила, что он стал неряшливее и менее педантичен в ведении своих дел, но ничего интересного не нашла.
Нижний ящик стола был заперт на ключ. Лисбет Саландер нахмурилась. Год назад, во время ее предыдущего посещения, ящики стояли открытые. Неподвижно уставясь в пустоту невидящим взглядом, она мысленно представила себе содержимое этого ящика. Там лежали тогда фотоаппарат, телеобъектив, маленький кассетный плеер, альбом фотографий в кожаном переплете, коробочка с ожерельем, драгоценными украшениями и золотым кольцом с надписью «Тильда и Якоб Бьюрман. 23 апреля 1951 г.». Лисбет знала, что так звали родителей адвоката, уже покойных. Она решила, что кольцо, должно быть, обручальное и хранится как память.
Значит, он держит под замком вещи, которые считает ценными.
Она перешла к просмотру шкафчика позади письменного стола и достала оттуда две папки с документами по поводу ее собственных дел, которыми он ведал в качестве опекуна. За пятнадцать минут она внимательно просмотрела там каждую бумажку. Отчеты были безупречны и говорили о том, что Лисбет Саландер — добропорядочная и трудолюбивая девушка. Четыре месяца назад он подал заключение о том, что,
В папке содержалась написанная от руки памятка о встрече Бьюрмана с некой Ульрикой фон Либенсталь из управления по опеке для предварительной беседы об общем состоянии Лисбет. Слова «требуется заключение психиатра» были подчеркнуты.
Лисбет поджала губы, убрала папки на место и огляделась.
На первый взгляд она не обнаружила ничего примечательного. Бьюрман, казалось, вел себя в соответствии с ее инструкциями. Она покусала нижнюю губу. Почему-то у нее было такое чувство, что назревают какие-то события.
Она уже встала со стула и собиралась погасить лампу, как вдруг передумала и снова достала папки. Что-то не давало ей покоя.
В папках чего-то не хватало. Год назад там лежало краткое описание ее развития, начиная с детских лет и до назначения опеки. Теперь эта бумага отсутствовала. Почему Бьюрман убрал документ из текущего дела? Лисбет нахмурила брови, не в силах подыскать этому объяснения — если только он не держит еще какие-то документы в другом месте. Она обвела взглядом шкафчик и нижний ящик стола.
Так как у нее не было с собой отмычки, она осторожно зашла в его спальню и вытащила из висевшего на вешалке пиджака связку ключей. В ящике обнаружились те же вещи, которые были в нем в прошлом году. Но теперь к ним добавилась плоская коробка с изображенным на крышке револьвером «Кольт-45 Магнум».
Мысленно она перебрала данные о Бьюрмане, которые собрала о нем два года тому назад. Он занимался стрельбой и был членом стрелкового клуба. Согласно опубликованному списку владельцев оружия, у него имелась лицензия на владение револьвером «Кольт-45 Магнум».
Она нехотя признала, что запереть этот ящик было вполне естественно.
Ей не понравилось то, что она нашла, однако она так и не придумала никакого предлога разбудить Бьюрмана и поговорить с ним по-свойски.
Миа Бергман проснулась в половине седьмого. Из гостиной доносилось негромкое бормотание телевизора — шла утренняя передача — и просачивался запах свежесваренного кофе. Слышно было также пощелкивание клавиатуры ноутбука: Даг Свенссон уже сидел за работой. Она улыбнулась.
Еще ни над одним из своих очерков Даг не трудился так усердно. Повезло им с «Миллениумом». Вообще Даг отличался излишним упрямством и несговорчивостью, но общение с Микаэлем Блумквистом и Эрикой Бергер, кажется, пошло ему на пользу. Блумквист указывал ему на слабые места рукописи, и после разговора с ним Даг часто приходил домой расстроенный. Но зато, убедившись в его правоте, он принимался за работу с удвоенной энергией.
Миа подумала, что сейчас, наверное, неподходящий момент, чтобы отрывать его от работы. Ее месячные запаздывали на три недели. Но у нее еще не было полной уверенности, и тест на беременность она тоже еще не проводила.