Шрифт:
— В аду чертовски невыносимо! — бодро пыхнул Сатана.
Впрочем, именно это, считал он, и делало место наиболее подходящим для проживания. Он быстро наклонился над сияющей поверхностью стола и нажал на кнопку интерфона.
— Слушаю
— Сколько их сегодня?
— Четверо. Послать кого-нибудь к вам?
— Пожалуй… Нет, повремените. Выглядит ли кто-нибудь из них альтруистом?
— Один не исключается. Но в конце-то концов, сэр, существует всего один шанс на миллиарды, чтобы кто-то высказал нам Высшее Пожелание.
Стоило Сатане лишь заслышать два последних слова, как его, несмотря на адскую жару, передернуло мелкой холодной дрожью. Это была его извечная, почти единственная тревога: а вдруг в один прекрасный день кто-то возьмет и выскажет наивысшее альтруистическое пожелание. Ибо если таковое произойдет, то придет в действие механизм, который закует Сатану в кандалы на тысячу лет и оставит безработным на всю оставшуюся вечность.
Но он быстро успокоился: Лилит, несомненно, права.
Лишь один человек из тысячи, продавших душу дьяволу, как показывала практика, излагал пожелание хоть бы чуточку, самую малость, неэгоистическое. И, вероятно, пройдут миллионы лет, прежде чем будет произнесено Высшее Пожелание — если это вообще состоится. До сего времени все его клиенты даже близко не подходили к этой черте.
— Ладно, Лилек! Пошлите-ка мне этого добренького первым. Кончать — так сразу.
Порог огромной двери переступил тщедушный человечек, совершенно невинного вида.
Порог огромной двери переступил тщедушный человечек, совершенно невинного вида. Сатана грозно насупил брови.
— Вам известны мои условия, не так ли?
— Да, — прошептал гномик. — Во всяком случае, мне так думается. В обмен на осуществление вами высказанного мною пожелания — каким бы оно ни было! — вы навеки получаете право на мою душу. Так ведь?
— Вот именно! Слушаю вас.
— Знаете… я, это… много думал, взвешивал все «за» и «против» и….
— Ближе к делу! Не терять же мне попусту время! Быстро: вале желание?
— Так вот… Я бы хотел, чтобы без каких бы то ни было перемен во мне с какой бы то ни было точки зрения я бы сделался самым зловредным, самым тупым, самым ничтожным и убогим во всем мире существом;
Сатана жутко взвыл в полный голос.