Миллиардер Скрудж по соседству
Шрифт:
— Благодаря виски, огню и резервному генератору мы останемся в тепле, даже если отключат электричество.
— Ты уверен, что не возражаешь? Что я отсиживаюсь здесь?
Я качаю головой.
— Конечно, нет.
Рождественская музыка все еще тихо играет. Прошло несколько часов, и к настоящему времени тихие напевные голоса отошли на задний план. Это больше не раздражает. Теплое сияние рождественской елки переливается в мерцающем оранжевом свете камина. Оно танцует на золоте волос Холли и подчеркивает румянец на
Это не ужасно. Даже в этом доме, со всеми воспоминаниями.
Она откладывает стакан и одергивает рукава свитера.
— Не могу поверить, что я пью с чертовым Адамом Данбаром.
— Хм. Сыном самого страшного преступника в городе?
— Нет, нет, я не это имела в виду. Вовсе нет!
Верно. Она бы так не подумала, только не Холли.
— Основателем Wireout? — спрашиваю я, крутя стакан.
— Снова мимо, — она снова опускает взгляд на руки, сжимая их вместе. Сильный румянец поднимается к воротнику ее свитера. — Я действительно не должна это говорить. По правде говоря, немного смущает.
— Правда? Теперь ты должна сказать.
— Я бы хотела, чтобы ты сначала выпил побольше, — говорит она.
Я встречаюсь с ее голубым взглядом и подношу бокал к губам. Все еще наблюдая за ней, осушаю его. Ее глаза расширяются.
— А теперь? — спрашиваю я. — Какова моя награда?
Она неуверенно улыбается.
— Хорошо. Ну, что ж… Не забывай, я была ребенком, хорошо?
— Хорошо.
— Я была влюблена в тебя. В прошлом, я имею в виду. Когда ты жил здесь.
На моем лице медленно расплывается улыбка.
— Правда?
— Да, — Холли прижимает руку к пылающей щеке. — Не обращай на меня внимания, пожалуйста. Полагаю, небольшая часть меня все еще… ну, ты знаешь.
— Да, — говорю я. — Знаю.
— Это смущает. Скажи что-нибудь, Адам.
Я откидываюсь на спинку дивана.
— Ну, должен сказать, я вроде как это подозревал.
Она стонет и закрывает голову руками. Уинстон поднимает голову и переводит взгляд с нее на меня. В его собачьих глазах обвинение.
— Это мило, — говорю я. Было время, когда застенчивые, восхищенные взгляды Холли Майклсон заставляли меня чувствовать себя кем-то.
— Адам, это худший из возможных ответов. Давай просто забудем, что я что-то сказала, хорошо?
— Вряд ли. Ты видела, что происходило с моей семьей. Уверен, знала об этом от Эвана. Но после всего, что случилось, ты все еще… хорошо. Не стала смотреть на меня по-другому. Я оценил это.
Она одаривает меня полуболезненной улыбкой.
— Спасибо, наверное.
— Я серьезно, — говорю я и наливаю себе еще один стакан виски. Осушение его было драматичным шагом. — Знаешь, я и сейчас это ценю.
— Это? То, что я раскрываю свои самые сокровенные секреты?
Я усмехаюсь и протягиваю руку, чтобы наполнить ее стакан.
— Твоим самым сокровенным секретом являлось не то, что ты была
— Тьфу, нет. Потому что ответ — ничего. Тогда что ты имел в виду? — спрашивает она, наклоняя голову. — Насчет того, что ценишь это сейчас?
Я провожу рукой по шее.
— Как ты сейчас общаешься. Не хочу сказать, что ты все еще… конечно, нет. Но ты такая непринужденная. Это приятно. Знаешь, разговаривать с кем-то подобным. Особенно приятно, учитывая, что ты знала меня ребенком.
Холли снова закидывает ногу на ногу, слишком понимающе глядя на меня.
— Означает ли это, что другие люди в последнее время не ведут себя с тобой непринужденно? Не способны вести нормальную беседу?
— Да, но это не то же самое, — неуверенно говорю я, смотрю на стакан с виски и удивляюсь, как быстро первый бокал ударил в голову. — Как уже сказал, я много работаю. Это то, чем занимался последние десять лет. С тех пор, как бросил колледж. На самом деле, до этого. Было не так уж много времени для… дружбы.
— Или отношений? — спрашивает Холли. — С кем ты тусуешься в Чикаго?
— С людьми, — говорю я. — В основном, с руководящей командой на работе. Несколькими друзьями в индустрии.
Но они не пошли бы со мной на рождественскую ярмарку и не болтали бы без умолку в очереди за горячим шоколадом. И ни один из них не похвалил бы мои макароны с сыром искренне.
Холли выглядит задумчивой и быстрыми пальцами распускает косу. Она выглядит теплой, мягкой и такой удивительно обычной, без обильного макияжа или наигранности.
— Может быть, это настоящая причина, по которой ты купил этот дом. Хотел сбежать от своей жизни в Чикаго?
Я делаю еще один глоток виски. Обжигает.
— Может быть, да.
Она улыбается.
— Отлично. Я не буду давить.
Я откидываю голову на спинку дивана.
— Я все еще хочу услышать больше о твоей жизни в городе.
— Ух, нет, рассказывать особо нечего.
— Трудно в это поверить.
Она проводит пальцами по волосам и расчесывает их.
— Ну, это правда. Я ходила в J-school после старшей школы Фэрхилла.
— В Чикаго?
— Да. Стажировалась в the Gazette, и мне это понравилось. Думала, что вся моя жизнь пойдет в этом направлении. Но этого не произошло. Я встретила кое-кого на последнем курсе колледжа, и он работал в Милуоки. Мы переехали туда, и я попытался работать фрилансером. Новость: фриланс — это не так просто, как мне казалось в двадцать три года.
— Уверен, ты права.
— Я так же некоторое время работала ассистентом в местном колледже. Несколько лет все было хорошо. Но отношения испортились, — говорит Холли, слегка пожимая плечами. — Возможно, это к лучшему. У меня был выбор между возвращением в Фэрхилл или Чикаго.