Миллиардер. Книга 1. Ледовая ловушка
Шрифт:
— Очень просто. Мы откроем дверь в тот момент, когда нос корабля пойдет вверх. Она распахнется наружу под своей тяжестью. Ты упрешься ногами в порог, схватишь меня за пояс, я высунусь и брошу часы. Потом нос опустится, поднимется корма. Дверь захлопнется, а волны смоют часы с вертолетной площадки. Вот и все.
— А если мы вывалимся наружу?
— Тогда, без сомнения, погибнем. Колесо Сансары совершит очередной оборот, и вскоре мы родимся вновь, в другом месте и в другом обличии. Возможно, даже не людьми, а какими-нибудь животными. Ты бы кем хотел стать? Кроликом?
— Андреем Гумилевым.
— Погоди, —
— Смерти не боятся только дураки, — твердо ответил Гумилев. — У меня маленькая дочь, которая останется совсем одна, да к тому же куча незавершенных проектов.
— Значит, тебе рано умирать, — рассмеялся Кирсан. — Все будет в порядке.
«Это даже не сумасшествие, — глядя в спину калмыка, решил Андрей. — Это такой особый способ жить и мыслить. Не зря, ох и не зря Свиридов предупреждал меня…»
Овальная стальная дверь оказалась заперта на специальные задрайки. По очереди отомкнув их, Илюмжинов дождался благоприятного момента и толкнул ее.
— Держи!
Андрей вцепился в ремень Кирсана. Дверь распахнулась. Коротко взвыл тревожный ревун, сигнализирующий, что кто-то нарушил герметичность корабля. Над головой замигала красная аварийная лампочка.
— Скорее! — крикнул Андрей. По ушам ударил свирепый рев разгневанной морской стихии. Пол накренился — ледокол взбирался на очередную водяную гору. Зеленая вертолетная палуба с белым посадочным кругом посредине глянцево сверкала внизу. Взмах руки — и сто тысяч долларов, блеснув на прощание, улетели туда. Корабль выровнялся. Гумилев изо всех сил рванул калмыка к себе, и тут откуда-то сбоку на ледокол обрушилась гигантская волна. Потоки ледяной воды погребли под собой палубу, ударили в открытую дверь, сбив мужчин с ног. По счастью, своей массой вода захлопнула дверь, автоматический замок зафиксировал ее, ревун сирены смолк.
… Они сидели на полу в лужах воды, оглушенные, и хохотали, как мальчишки. Помощник капитана, прибежавший по тревожному сигналу вместе с аварийной командой, непонимающе переводил взгляд с мокрого миллиардера на мокрого главу российского региона — и обратно. Бывалый, опытный человек, он знал, что в жизни возможно всякое, и счел за благо не вмешиваться. По его приказу дверь задраили намертво. Потом матросы проводили Гумилева и Илюмжинова по каютам. На этом инцидент был исчерпан.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Единорог
Правда ли духи моря приняли жертву, или просто на небесной кухне под плитой закончилось топливо, только шторм прекратился так же внезапно, как и начался. Буквально через полчаса после того, как мокрый Гумилев вернулся к себе в каюту, ветер стих и мгла на небе рассеялась. Конечно, волны еще качали ледокол, но их гребни уже не украшали пенные шапки. Жестокая болтанка прекратилась, и люди вздохнули с облегчением.
Когда палуба перестала раскачиваться, Андрей проведал Марго, но девушка по-прежнему спала, разметавшись на кровати. Заботливо укрыв ее, он присоединился к веселой игре, затеянной Марусей, Илюмжиновым, Буниным, Чилингаровым и другими пассажирами «России». Пооткрывав
— Динь-динь-динь!
Конечно, взрослые подыгрывали малышке. Они нелепо размахивали руками, стр-р-рашно рычали, сокрушенно сетовали на то, что никак не могут отыскать хитрую и осторожную Марусю. Чаще всего «медведи» натыкались друг на друга, причем Бунин даже с завязанными глазами умудрялся постоянно ловить Надежду Алферову и заключать ее в объятия. Маруся, громко топая крепкими ножками, носилась по коридору и каютам среди неуклюжих дяденек и тетенек, заливисто хохоча от восторга.
Так прошел остаток дня и наступил вечер. Впрочем, в этих широтах никакого вечера не наблюдалось и в помине. Солнце оранжевым апельсином висело над далеким горизонтом, по высокому небу летели рваные клочья облаков.
К ужину проснулась Марго. Она была бледной, но чувствовала себя вполне сносно. С аппетитом умяв овощное рагу и выпив два стакана морса, девушка предложила Марусе выйти на верхнюю палубу подышать свежим воздухом. Многие из сидевших за столиками поддержали идею Марго и поспешили в свои каюты, чтобы одеться потеплее. Андрей решил «не отставать от коллектива», но на выходе из столовой его перехватил Илюмжинов и попросил «на два слова».
После истории с жертвой духам моря Гумилев почувствовал симпатию к калмыку и не смог отказать.
— Идите, я вас догоню! — крикнул он Марго и следом за Кирсаном отправился в его каюту.
Илюмжинов выглядел озабоченным.
— Андрей, — сказал он, усадив гостя в кресло. — Случилась неприятность. У меня пропала одна весьма ценная вещь.
— Да нет, Кирсан, — успокоил его Гумилев, посмеиваясь. — Она не пропала. Ты сам выкинул ее за борт. Это была жертва духам моря. Но неприятность у тебя действительно случилась. И она называется — провалы в памяти.
Довольный шуткой, Андрей расхохотался. Илюмжинов в ответ вяло улыбнулся.
— Понимаешь, это действительно очень ценная для меня вещь. Памятная. Единственная в своем роде.
— Да что за вещь-то? — не выдержал Андрей. Он понял, что дело и впрямь серьезное. Таким расстроенным на его памяти Илюмжинов еще никогда не был.
— Фигурка из серебристого металла. Единорог.
— Из серебра?
— Нет, просто какой-то сплав. Ценность единорога не в металле. Его… его подарил мне Иоанн Павел Второй.
Андрей удивленно поднял брови.
— Папа Римский Иоанн Павел Второй.
Андрей присвистнул от удивления.
— И где она лежала?
— Вот здесь, на столе, в шкатулке, — Илюмжинов показал на изящный ларчик из темного полированного дерева. Гумилев встал, открыл крышку. Шкатулка была пуста.
— Слушай, Кирсан, так, давай я сейчас вызову Свиридова. Это его прямая обязанность — обеспечивать безопасность участников экспедиции и их имущества.
— Свиридов… — калмык замялся. — Андрей мне бы не хотелось, чтобы эта история получила огласку. Понимаешь, кража у гражданина Илюмжинова — это одно, а кража у главы Республики Калмыкия — совсем другое. В тайне такое сохранить точно не получится.