Миллион лун
Шрифт:
— Война!
— Война. Именно так закончит свое существование наша Вселенная, — серьезно ответила Юлик, — сначала перенаселение, потом желание освоить новые горизонты космоса, затем присущее всем разумным существам чувство собственности, которое повлечет за собой завоевание территории. И вот миллионы всевозможных рас встретятся и уничтожат друг друга. А следом уничтожат и всю Вселенную.
У меня дух захватило, стоило все это представить. Вернее, куда там представить, просто сделать попытку объять необъятное. Миллионы космических кораблей, миллиарды инопланетных существ… нет, в голове не укладывалось…
— Теперь понимаешь, почему те, кто мог узнать о существовании двери из Будущего в современный мир, захотели прийти сюда? — спросила Юлик.
— О, да, — только и смог вымолвить я, — но кто мог проникнуть? Я так понимаю, по гостинице сейчас могут ходить какие-нибудь… я не знаю… вояки?!
— Может быть, они уже давно убежали, — развела руками Юлик, — во всяком случае, очень хочется на это надеяться.
Я взял кружку и сделал первый глоток. Да уж, очень хочется надеяться.
— Парадокс будет развиваться, пока тот, кто проник из Будущего, не вернется обратно, верно?
Юлик кивнула.
— Я знаю, что самый верный способ все завершить, это найти незваных гостей, — сказала она, — вот только как это сделать? А еще надо, чтобы Игнат Викторович не узнал. Я пользуюсь своей должностью, и осмотрела уже почти весь второй этаж. Но ты же понимаешь, что это слишком медленно. Нам не успеть. Дыр в Ничто становится все больше.
— Без паники! — глупо брякнул я, — надо дождаться специалиста.
— А уже потом паниковать, — хмыкнула Юлик. — неплохой вариант.
Я отпил еще немного кофе и не удержался от внезапных эмоций.
— Дернул меня черт идти в актовый зал!
Юлик нахмурилась.
— Это из-за меня, извини. — Произнесла она, — тут вообще все произошло из-за меня. Чертовщина такая. Теперь и ты можешь потерять работу…
— Я так понимаю, что если Парадокс не разрешат, то работу потеряют все, — усмехнулся я, — так что не все так страшно. Слушай, если есть жизнь за Краем Вселенной, наверное, есть жизнь и в Ничто?
— А ты откуда знаешь про Край?
— Рассказывали, — уклончиво ответил я, — как думаешь, есть в Ничто жизнь или нет?
— На то оно и Ничто! — весомо сказала Юлик, — наверное, ничего там нет, хотя ни у кого никогда не было возможности это проверить.
— Интересно, что будет, когда мы там окажемся?
— Если окажемся! — сделала упор на первое слово Юлик, — ты глупые вопросы задаешь, Артем. Откуда же нам знать? Это то же самое, что размышлять, есть ли жизнь после смерти.
— Но ведь призраки существуют!
— Это не доказательство.
— Как же? Призраки, это ведь… эээ… — я замялся, подбирая слова, — субстанция, которая осталась после умершего человека… душа… какая-то нематериальная оболочка.
— Глупости! — отмахнулась Юлик, — ты сам-то в это веришь?
— Но я видел призрака!
— И он тебе сказал, что он субстанция или, там, душа чья-то?
Юлик звонко рассмеялась.
— Никто не знает, есть ли жизнь после смерти. Даже профессор Беттон пытался доказать парадокс жизни после смерти. Мол, парадокс в том, что если человек после смерти не умирает, то, получается, что нельзя назвать это смертью. Ведь смерть, это конец всего, конец существования. А вот ты умер, и снова живешь, только в другом мире или в другом времени. Какая же это смерть? Это, скорее, перемещение, путешествие по другим мирам.
— И что?
— Беттон хотел провести эксперимент. Умертвить себя и посмотреть, что творится на том свете. Но потом решил, что побывать в других мирах и в другом времени, конечно, хорошо, но вернуться-то обратно уже нельзя будет, и свернул весь эксперимент.
— Кстати, о Беттоне! Они же меня ждут! С Ритой Львовной!
— Как будешь выкручиваться? — деловито осведомилась Юлик.
Я пригрозил ей пальцем:
— Между прочим, это из-за вас с Настей я угодил в такую ситуацию! Я-то думал, что Беттон в чем-то виноват! А, оказывается, ни капли!
— Ну, так ему и скажи.
— И что мне тогда сказать в оправдание? Что я знаю, где ключи и кто их потерял?
Юлик нахмурила прелестную бровь.
— Ты прав, — сказала она, — иногда из двух зол нужно выбирать меньшее.
— Идешь со мной! — сказал я, — нашкодила, будешь расхлебывать.
— Да я с удовольствием! — с вызовом отозвалась Юлик, — думаешь, струсила? Думаешь, в кусты? Ничего подобного!
Мы вышли в коридор. Юлик некоторое время возилась с ключом, я же осмотрел коридор и обнаружил еще несколько дыр в Ничто, рассыпанных по коридору. Одна дыра висела на уровне моей головы, еще две под потолком. Несколько дыр помельче вытянулись вереницей вдоль стены. Словно тучки мошкары в знойную жару.
Разглядывая дыры, я ощутил холодок, пробежавший по затылку. Еще бы ему не пробежать — тут и без ясновидящих понятно, что дело близится к развязке. Либо мы распутаем Парадокс, либо, ха-ха, он нас…
Дверь в регистратуру была приоткрыта. Из-за двери доносился шум вентилятора, чьи-то тихие голоса. Я осторожно постучался и заглянул внутрь.
За заваленным бумагами столом сидела Рита Львовна. Из уголка ее сухих, бледных, плотно сжатых губ торчал мундштук. Пустой. На столе слева стояла бутылка «Туборг», наполненная золотистой жидкостью. Справа — два бокала, наполненные тем же. Из-под больших толстых очков на меня смотрели два желтых львиных глаза.
Перед столом, полуобернувшись в мою сторону, сидел профессор Беттон. Хаотичная его шевелюра предполагала мощнейший взрыв в области темечка. Белая рубашка оказалась застегнута на одну пуговицу неправильно, от чего воротник морщился и выпирал вверх. Профессор Беттон, как всегда, безумно улыбался.
На мгновение мне стало немного не по себе. Все-таки, я так несправедливо отнесся к этому ученому. Пусть он немного безумен, на мой взгляд, путанный и чрезмерно эксцентричен, но он, выходит, ни капли не виноват в случившемся Парадоксе.