Миллион лун
Шрифт:
— Я слышала, Парадокс успешно разрешен, — сказала Сьерра, стоило мне пойти в номер и закрыть за собой дверь.
— Верно. Специалисты во всем разобрались. Военные пойманы и отправлены обратно. Так что дыр в Ничто больше нет, и можете отдыхать дальше.
Сьерра прошла в кровати, где был разложен один из ее многочисленных чемоданов.
— Пожалуй, в этом году отпуск для меня закончен, — сказала она, — как-то у вас суетливо… может быть, в следующем году будет лучше.
— То есть, вы приедете на следующий год?
— Конечно. Я написала жалобу в книгу жалоб и предложений, с просьбой исправить некоторые ошибки и недочеты в обслуживании. Также попросила Игната Викторовича более внимательно относиться к вещам, которые имеют поистине вселенское значение. Надеюсь, мои предложения оценят и исправят. Тогда в следующем году отдыхать мне будет более комфортно.
— А… — я посмотрел на Анн и Танн.
На двоих у них остался один рюкзак.
Сьерра перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я первый раз увидел на ее губах не холодную и расчетливую, а добрую и милую улыбку.
— А они отправятся со мной. — сказала Сьерра.
— Видишь ли, Артем. — Сказала Анн, — в моем рюкзаке было столько редких вещей, которые я бы хотела вернуть назад, что мы с Танн решили еще раз прогуляться по мирам и собрать все заново. Может, найдем еще что-нибудь новое. Ведь миры не стоят на месте, верно?
— Мурр, — отозвалась Танн, теребя котенка за ухо.
— Я перед ними в некотором долгу, — сказала Сьерра, — Анн спасла мне жизнь, а Танн… в общем, смотри, какая замечательная штука.
Сьерра взяла со стола и протянула мне небольшую карманную книжицу в твердом переплете. На синей обложке золотым теснением было выведено: «Уникальный кошачий разговорник. Для домашнего использования».
— Она сама составитель и редактор, — гордо сказала Анн.
— Теперь я смогу разговаривать с этим прелестным существом. Когда он подрастет, конечно.
Я открыл наугад и прочел:
«Мяу-мурр — хочу есть (с протяженным слогом на втором слове означ. букв. «дайте рыбы»)
Миияяяуу — очень хочу есть (выражается также в выпячивании живота, обработке когтями поверхности одежды, мебели, подергивании ушами)
Мурр-мурр — почешите здесь, пожалуйста»
— Очень полезная вещь, — заметила Сьерра, — в общем, сопоставив два фактора, я пришла к выводу, что не буду рассказывать Игнату Викторовичу о проникновении на его территорию этих двух девиц. Я просто заберу их в свой мир, а там они пусть делают все, что хотят. Ты же не против, Артем?
— Я? Я не против!
Честно сказать, я не знал, что еще ответить. Более удачного исхода я и представить себе не мог.
— Вы уже сейчас уходите? — брякнул я, не зная, что еще сказать.
— А стоит задерживаться? — пожала плечами Сьерра.
— Мы и так тут задержались, — вставила Анн, — может, это и к лучшему, конечно, но я так соскучилась по путешествиям! Ваши коридоры, стандартные раковины, граненые стаканы и, бррр, еда из столовой у меня уже в печенках сидят! Пора уходить!
— Мряу! То есть, полностью согласна! — закивала Танн, — к тому же, я чувствую, что коты других миров зовут меня! Мурр! Мурр!
Я развел руками:
— Ну, тогда не смею вас задерживать.
— Еще бы ты посмел! — усмехнулась Сьерра, возвращая себе привычную холодную улыбку, — не в моих принципах такое говорить, но я бы хотела, чтобы на следующий год ты снова оказался в обслуживающем персонале, и я могла бы вызвать тебя по прибытии.
— Я бы тоже надеялся, — искренне сказал я.
Сьерра обвела жестом номер:
— Все мои вещи собраны, но сейчас я не собираюсь их забирать. Сам понимаешь, слишком долго и муторно. Передай Игнату Викторовичу, что через два дня в шесть часов вечера с той стороны двери будет ждать мой кучер с повозкой. Загрузите ему все и, желательно, не задерживая. Идет?
— Идет.
Сьерра удовлетворенно кивнула:
— Ну, задерживаться не стоит, — сказала она, — я уже связалась со своим графством. Вечером устраиваем небольшую вечеринку, так что еще много чего надо успеть. Открывай двери.
Я легко провернул замок, открыл дверь. Пейзаж с той стороны не изменился. Там все еще стелился туман, вилась узкая дорога, по краям которой высились голые деревья. Дорога была устлана ковром желтых листьев. Кажется, в том мире затянулась поздняя осень.
Сьерра шумно вздохнула, набрав полную грудь свежего воздуха.
— Обожаю запах своего мира! — произнесла она.
Прохладный ветер шевелили мои волосы и старался подтолкнуть клочья тумана к дверному косяку. Я всматривался в сумрак, но ничего разглядеть не мог. Дорога таяла вдали, и лишь неясные тени шевелились повсюду, да над макушками деревьев вставала полная оранжевая луна с выпуклыми боками, похожая на перезрелый апельсин.
— Нет на свете ничего лучше собственного мира, — сказала Сьерра, — где бы я ни находилась, я всегда думаю о нем. О, этот запах тумана! Как же я по нему соскучилась! Чертовски!
И, подхватив один из своих фиолетовых с оттенками розового, чемоданов, Сьерра перешагнула через порог. В этот же момент, неуловимый для меня, тени вокруг Сьерры сгустились, и вдруг на дороге возникла темная повозка, крытая, с изящной дугообразной крышей и перильцами. Две черные лошади нетерпеливо били копытами, разрывая туман в клочья. Впереди проглядывалась неясная сгорбленная фигурка извозчика.
— Мой старый добрый Сашантиусс! — радостно воскликнула Сьерра, распахивая дверцу повозки, затем обернулась в нашу сторону, — Анн! Танн! Не могу же я ждать вас вечно! Где мой котеночек?!
Анн и Танн поднялись. Котенок, разлепив глазки, протяжно мяукнул, что, должно быть, означало: «Доброе утро».
— Приятно было познакомиться, — сказала Анн, — быть может, увидимся. Не забывай про наш подарок и про нас.
Попрощавшись таким образом, Анн и Танн перешагнули через порог, и в следующую секунду дверь захлопнулась сама собой, оставив меня одного в номере.