Миллион поцелуев в твоей жизни

Мерфи Моника

Я обнимаю его, осмеливаясь просунуть руку под его толстовку, чтобы прикоснуться к его горячей обнаженной коже. “Как?”

“Этим чертовым леденцом. То, как ты продолжала его сосать. Ты даже не захочешь знать, с чем я представлял тебя на самом деле." Он поднимает голову, так что его взгляд встречается с моим.

”Скажи мне, что ты хотел, чтобы я…" Он заставляет меня замолчать своими губами, крадя еще один глубокий, пронизывающий язык поцелуй, прежде чем отстраниться, его горячее дыхание касается моего уха.

“Я

представлял, как ты делаешь то же самое с моим членом”. Он прикусывает мочку моего уха, заставляя меня хныкать. Или, может быть, это просто его слова заставляют меня чувствовать себя так. Нуждающейся, беспокойной и желающей большего, чем просто его поцелуи. “Ты бы стояла передо мной на коленях и отсасывала у меня. Облизывала бы меня, как тот леденец.”

Я никогда не думала, что захочу сделать что-то подобное, но образ, который он вкладывает в мою голову, заставляет меня пульсировать между бедер. “Ты думаешь, я была бы хороша в этом?”

“Я знаю, что ты была бы хороша”. Он переворачивает меня, так что лежит наполовину на мне, его губы на моих, целует меня так, как будто не может насытиться. Я целую его в ответ с таким же энтузиазмом, провожу рукой вверх и вниз по его пояснице, поражаясь тому, какой он гладкий. Какой теплый. Обогреватель в комнате работает на полную мощность, и мне становится жарко. Горячее. Может быть, это как-то связано с тем фактом, что Крю лежит на мне сверху, и он горяч, как печь, я не знаю. Жаль, что я не могу снять свою толстовку. Но я не надела под нее футболку, и я не могу быть в одном бюстгальтере и леггинсах, пока мы целуемся.

Или, может быть, я могла бы…

“К черту это, я весь горю”. Крю спрыгивает с кровати и идет убавить огонь, прежде чем срывает с себя толстовку, и я обнаруживаю, что под ней нет футболки. Я сажусь, откровенно уставившись на него, мой взгляд метается повсюду, не уверенный, куда приземлиться в первую очередь.

Весь воздух, кажется, застрял у меня в горле, лишая меня возможности говорить. Его тело прекрасно. По-другому это не описать. Широкие плечи. Широкая, крепкая грудь. Рельефные грудные мышцы и светлые волоски на груди в центре. Не так уж много. Ровно столько, чтобы вызвать у меня любопытство.

Заставить меня захотеть прикоснуться к нему.

Его живот плоский, с прессом, и его мышцы перекатываются, когда он двигается. Чуть ниже его пупка тонкая дорожка волос, уходящая за пояс его спортивных штанов, и меня внезапно охватывает желание проследить эту дорожку пальцами. Просунуть руку под перед его спортивных штанов. Прикоснуться к его толстому, горячему—

“Ты пялишься, Птичка”. Его глубокий голос, пульсируя, оседает у меня между ног. Напоминая мне о том, что он сделал со мной своими пальцами, когда мы были вместе в последний раз.

Дрожь пробегает по мне при этом воспоминании.

“Ты без рубашки, Крю”.

Он

смотрит на себя, потирая рукой грудную клетку, прежде чем снова посмотреть на меня. “Тебя это беспокоит?”

Я качаю головой. "Нет. Я просто…

“Шокирована?”

“Я этого не ожидала”. Я сжимаю бедра вместе, чувствуя…

Боль.

Потребность.

“Я больше не хочу смотреть этот фильм”. Он наклоняется и хватает свой ноутбук, ставя его на стол. Он не присоединяется ко мне на кровати.

"Я тоже," — тихо признаюсь я.

Мгновение мы смотрим друг на друга, и я снова зачарованно опускаю взгляд на его грудь. Мои пальцы буквально чешутся прикоснуться к нему, и я впиваюсь зубами в нижнюю губу, пытаясь побороть чувства, пронизывающие меня.

Притворство, что мы тусовались с Крю, чтобы посмотреть фильм для занятий, давно прошло. Сеанс поцелуев доказывает это. Я знаю, почему он пригласил меня к себе. И я знаю, почему я пришла.

“Иди сюда”, - требует он, и я не протестую.

С чего бы это мне?

Я встаю с кровати и подхожу к нему, позволяя ему взять меня за руку. Он притягивает меня ближе. Я протягиваю руку, кладу ее ему на бок, его горячая кожа обжигает мою ладонь, и я поднимаю голову, чтобы обнаружить, что он уже наблюдает за мной, его губы изогнуты в озорной улыбке.

“У меня есть для тебя угощение”.

"Что?"

Он лезет в карман и достает леденец. Со вкусом вишни.

Мой любимый.

Я поднимаю на него взгляд. “Почему ты купил мне леденец на палочке?”

Я знаю, почему он это сделал. Я просто хочу услышать, как он это скажет.

Крю наклоняется ближе, его рот прямо у моего уха, заставляя меня дрожать. ”Я хочу посмотреть, как ты сосешь его".

Все мое тело горит. "Почему?”

“Я не лгал, когда сказал, что не мог перестать думать о тебе на уроке, посасывающей этот леденец. Как чертовски сексуально ты выглядела. Как покраснели твои губы и язык от облизывания конфеты.” Он утыкается носом в мое лицо. “Я хочу поцеловать эти красивые красные губы", — шепчет он мне на ухо. ”Попробовать тебя на вкус". У меня перехватывает дыхание, когда он отстраняется, на его лице ухмылка, когда он снимает обертку с леденца и бросает ее через плечо.

”Крю…" Я собираюсь прочитать ему лекцию о мусоре, но он перебивает меня.

“Отстой”. Он проводит леденцом по моим губам. Туда-сюда. Прослеживая их форму. Я раздвигаю их, и он кладет конфету прямо внутрь. “Сделай это, Птичка”.

Я обхватываю губами Леденец, посасывая его. Его глаза прикованы к моему рту, и в них вспыхивает интерес.

“Покажи мне свой язык. Оближи его.” Он вытаскивает конфету у меня изо рта, но оставляет ее лежать там.

Как обычно, Крю берет то, что начиналось как невинное — а я часто так делаю, — и превращает это во что-то грязное.