Миллион за выстрел
Шрифт:
Он с тревогой наблюдал за ней:
– Тебе ведь он тоже нравится, правда?
Одно слово – и она может настроить его против Галена. Его восхищение может стать опасным. Может, Гален и волшебник, но после нескольких занимательных трюков он исчезнет, оставив Барри в пустоте одного. Но разве она могла произнести это слово, если Галену удалось без всякой помощи избавить Барри от страха и неуверенности, которые она чувствовала в нем после событий на виноградниках? Она у него в долгу, черт побери.
– Почему он не должен мне нравиться? –
– Пойдем, молодой человек. Время спать. – Доминик встал из-за стола. – Ты упадешь лицом в этот шоколадный мусс, если не перестанешь кивать головой.
– Устал… – Барри встал и зевнул. – Знаешь, я помогал мешать этот шоколад.
– Ты уже обращал на это наше внимание, – заметил Доминик. – Несколько раз. – Он повернулся к Галену: – Замечательный ужин. Никогда не ел ничего вкуснее даже в лучших ресторанах Майами.
– Разумеется, – ответил Гален. – Я же говорил, я отменный повар.
Джадд Морган фыркнул:
– Что-то здесь становится душно. Пойду на свежий воздух.
– И оставишь меня с грязной посудой?
– Я помогу, – предложил Барри.
Гален покачал головой:
– Я считаю, что каждый должен делать свое дело. Ты свое сделал. Теперь по плану тебе полагается утром помогать мне готовить омлет на завтрак.
Барри снова зевнул.
– Ладно.
– Пошли, – поторопил его Доминик. – Ты сейчас заснешь, а мне уже тяжело таскать тебя, такого большого, вверх по лестнице.
Елена дождалась, когда Барри с Домиником выйдут из столовой, и встала.
– Я помою посуду.
Морган покачал головой:
– Моя обязанность. Гален готовит, я мою посуду. – Он начал собирать тарелки. – Хотя, если бы он не купил эту замечательную посудомоечную машину, я бы воспользовался вашим предложением.
– Тогда я помогу, – сказала Елена.
– Не нужно. Я люблю работать в одиночку. – Он унес посуду в кухню.
– Это не потому, что ты ему не нравишься. Просто говорит правду. Он любит все делать в одиночку, – сказал Гален, вставая. – Поэтому ему так нравится жить на ранчо. Более одинокого существования трудно себе представить. Думаю, все дело в его художественном темпераменте.
– Он художник?
Гален кивнул.
– В библиотеке висит замечательная картина маслом его кисти.
– Я бы никогда не подумала, что Джадд пишет маслом.
– Ну, надо признать, по его виду не скажешь. Как ты думаешь, чем он зарабатывает на жизнь?
– Не знаю. Может быть, тем же, что и ты.
Он улыбнулся:
– Горячо. Но Джадд имеет более узкую специализацию.
– Похоже, вы отлично ладите.
– Мы понимаем друг друга. Мы с ним во многом схожи.
Елена покачала головой:
– У вас нет ничего общего.
– Ты полагаешь, что во мне отсутствуют артистизм и тяга к одиночеству?
– Я вообще не знаю, что ты за человек. –
– Я точно знаю, кто я такой. Не люблю только рассказывать о себе каждому встречному-поперечному. Хочешь посмотреть картину Джадда? Или ты уже здесь все видела?
– Нет, только второй этаж. – Она вышла за ним из комнаты. – Очень впечатляющее местечко. Мне кажется, тебе следует бывать здесь почаще.
– Я не могу долго сидеть на одном месте. – Он открыл дверь. – Тут библиотека. Единственная комната, которую Джадд полностью одобряет.
Книги. Книги везде.
– Я с ним согласна. – Елена вошла в комнату и ласково прикоснулась к кожаным корешкам книг, стоящих на полке ближе к двери. – Столько книг любую комнату сделают прекрасной.
– Ты любишь читать?
– Обожаю. – Она пошла вдоль стены, разглядывая корешки. Все – от классиков до инструкций «Сделай сам». – Когда я была маленькой, кино и телевидение были мне недоступны, но отец умудрялся доставать для меня книги, дешевые, в бумажных переплетах, тысячи книг. Больше мне ничего не надо было.
– Нет, тебе не только это было нужно. Как у вас там действовала система поощрений? Застрели снайпера – дам хорошую книгу?
Она поморщилась.
– Ты не понимаешь. Мой отец вовсе не был бессердечным монстром. В Колумбию он приехал в качестве наемника, но остался как патриот. Он встретил мою мать и научился любить эту страну. Ему хотелось все изменить. Он верил в то, что делал.
– А ты верила в то, что он делал?
– Я верила в него.
– Ты бы разрешила сегодня своему сыну делать то, чему тебя обучил твой отец?
Она ответила не сразу:
– Отец старался как мог. Когда убили мать, он превратился в фанатика. Он готов был пожертвовать всем, только чтобы добиться победы. Он не мог бросить борьбу, а ведь он остался со мной и Луисом на руках. Он хотел, чтобы мы были рядом.
– Где сейчас Луис?
Елена отвернулась:
– Он все еще с повстанцами.
– Как я понял, вы не слишком близки.
– Нет. – Она посмотрела на название первой попавшейся книги. – «Макбет». Ты любишь Шекспира?
– Я – и культура? Да я все эти книги купил на аукционе.
– В самом деле?
– Почему ты удивляешься?
Она сжала губы.
– Меня удивляет, что ты считаешь нужным мне врать.
– Почему ты думаешь, что я вру?
– Разве нет?
Он немного помолчал, – Я действительно купил все это на аукционе, но сначала, конечно, просмотрел каждую книгу. Да, мне нравится Шекспир. Он понимал человеческие слабости. Довольна?
– Нет. Я думаю, ты солгал, боясь, что я почувствую себя неловко. Не надо меня жалеть. У меня была тяжелая жизнь, и я не получила никакого образования, но мне не стыдно ни за себя, ни за отца, ни за то, что я делала, чтобы выжить. Я готова сравнить…