Миллион за выстрел
Шрифт:
– Надеюсь. В нем дико жарко.
– Был еще один снайпер?
– Да, в окне на шестом этаже. Больше нет. – Он помолчал. – Доминик мертв?
– Да, Доминик мертв.
Гален остановился у ангара и тупо уставился на вертолет.
Давай иди, черт бы тебя побрал. Скажи ей. Не тяни.
Он услышал, как открылась задняя дверь, и вылез Джадд. Через секунду он уже стоял у окна машины.
– Сиди здесь. Я пошлю ее к тебе. – Джадд повернулся и побежал к вертолету.
Да, лучше
К нему приближалась Елена. Она шла медленно, устало, осторожно, как будто боялась наступить на мину. Она поняла, что случилось что-то плохое.
Бог мой, но она не догадывалась, насколько все плохо.
Она остановилась и посмотрела на него. Может быть, она все уже знала. Но он все равно должен произнести эти слова.
Он протянул руку и открыл дверцу машины.
– Залезай. Ты не захочешь, чтобы Барри тебя видел.
Она не могла плакать. Она не должна плакать.
Если она заплачет, то может никогда не остановиться.
– Оба? – тупо спросила она. – Луис и Доминик…
– Все пошло наперекосяк.
– Почему?
– Был второй снайпер.
– Но ты же подозревал, что так может быть. Я должна была там быть. Ты не должен был пускать Доминика. Я была бы осторожнее. Я могла все изменить.
– Ладно, ты права. Я ошибся.
– Ради бога, перестань играть в благородство. Я рад, что решил сюда вернуться. Скажи ей правду. – Джадд снова стоял у окна.
– Правду? – повторила Елена.
– Чавез вас перехитрил. Он дал Луису пистолет и, очевидно, приказал убить вас. Вместо вас он убил Доминика.
– Луис… – Ее охватил безумный ужас. – Луис не мог этого сделать.
– Я все видел, – сказал Джадд. – Он убил Доминика.
– И потом снайпер достал Луиса? – Ее губы искривились от страдания. – Вероятно, Чавез не очень обрадовался. Он хотел видеть мой труп.
– Будь ты проклят, ей необязательно было все это знать, – сказал Гален Джадду.
– Нет, но я всегда за ясность. Лучше, если она будет знать, что ты не мог этого предвидеть. Да, я сказал Барри, что Доминику пришлось здесь остаться по делу. – Джадд повернулся и зашагал к вертолету.
– Что случилось со снайпером?
– Джадд убил его. Он предполагал, что в той комнате может кто-то быть. – Гален отвернулся. – Не хотелось бы тебя торопить, но нам пора отсюда убираться. За нами не было хвоста, но лучше оказаться подальше от этого места.
– Да, конечно. – Надо вылезти из машины и пойти к вертолету. Нельзя думать о Луисе и Доминике. Она должна делать то, что необходимо, а горевать будет позже. Она справится. Она солдат. Она и раньше теряла близких людей.
Но не Доминика, своего лучшего друга и учителя…
Боль была слишком сильной. Она должна двигаться, иначе развалится на части. Она открыла дверь
– Пошли.
13
Когда они вернулись в коттедж, было уже темно.
– Я возьму малыша и уложу его спать, – сказал Джадд, беря Барри на руки и направляясь к коттеджу.
«Какой заботливый», – устало подумала Елена. Всю дорогу от Орландо он занимал Барри, не позволяя задавать лишние вопросы. Какой странный человек. Странный и неистовый, но где-то в нем осталась теплота.
– Я рада, что он все время играл с Барри. Я не знаю, сумела бы я справиться. Я не знаю, что ему говорить.
– Ничего не говори, пока не наступит подходящий момент. – Гален помог ей выйти из машины. – Ты сама поймешь, когда можно будет сказать.
– Разве? – Она уже ни в чем не была уверена. – Я не хочу причинять ему такую боль. Он еще так мал. Он не понимает.
– Никто из нас толком не понимает, что такое смерть. – Гален повел ее к коттеджу. – Вот устрою тебя и позвоню Логану, попрошу его позаботиться о похоронах Доминика и твоего брата. Полиция наверняка не сразу отдаст тела.
– Я знаю. Не имеет значения. Наверное, нам следовало бы похоронить Доминика по католическому обряду, но не думаю, что он при жизни придавал большое значение тому, что случится с его телом после смерти. Он знал, что души его уже там не будет. – Она вздохнула. – А Луис? Не знаю. Не могу сейчас о нем думать. Доминик назвал бы его заблудшей душой и простил. Но я не могу. Пока. Может быть, и никогда.
– Я тоже. – Гален открыл входную дверь. – Давай уложим тебя в постель.
– Я сама могу лечь.
– Знаю, что можешь. Мне просто приятно тебе помочь, легче на душе.
Она слишком отупела, чтобы спорить, поэтому он отвел ее в спальню, помог раздеться и уложил в кровать. Взял махровую салфетку, намочил ее и вытер ей лицо и руки. Потом сел на стул около кровати.
– Поговорим?
Она покачала головой:
– Не о чем говорить. Все кончено. Они мертвы.
Он немного помолчал.
– Ты винишь меня?
– Нет. Так решил Доминик. Он сделал то, что считал нужным сделать. Ты лишь не стал возражать.
– Не совсем так. Я вцепился в предложенный им вариант. Я все искал способ удержать тебя от похода в этот сад.
– Примерно так же ты остановил меня тогда на ранчо. Я ведь нацелилась на Чавеза.
Он кивнул.
– Я… что-то в тебе нашел. Такого со мной раньше не случалось. Я не хочу тебя терять.
– Ты напрасно меня изолировал.
– Никогда больше не буду. Обещаю.
Она отвернулась.
– Уходи. Пожалуйста.
– Позволь мне остаться. Я буду молчать.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Я сейчас начну плакать. Я… больше не могу сдерживаться. Я хочу вспоминать Доминика и горевать по нем. Это личное.