Миллионерша-подросток

Дэвис А.

Не мешкая, я пошел в кухню, достал из бара бутылку "Джека Дэниелса", наполнил стакан наполовину, выжал в него сок из четырех лимонов, чтобы заглушить вкус алкоголя, добавил сахара и хорошенько размешал.

– Вот, - сказал я, возвратившись в гостиную. Приподняв девушку за плечи, я поднес стакан к её губам.
– Выпей.

Пить она не захотела. Или не смогла. После двух глотков она попыталась оттолкнуть мою руку, а когда у неё это не получилось, просто перестала пить. Но даже двух глотков оказалось достаточно, чтобы она перестала дрожать.

Мой собственный

опыт давно научил меня всегда иметь при себе аптечку первой помощи; когда я принес её из ванной, девушка лежала на кушетке абсолютно неподвижно. Скорее всего кости её были целы, иначе она не смогла бы дойти от машины к подъезду, но я ничего не знал об ушибах и кровоподтеках на её теле. Промыл её мордашку водой, я увидел, что она вовсе не в таком ужасном состоянии, как мне показалось вначале, и приложил холодный компресс, чтобы снять отеки.

Взяв ножницы, я начал разрезать на ней окровавленную одежду. Девушка протестующе вытянула вперед руки и я услышал приглушенное "нет" через компресс.

– Что значит "нет"?
– воскликнул я. Злости в моем голосе не осталось была только жалость.
– Послушай, детка, - сказал я как можно мягче, - ты ведь не хочешь, чтобы я отвез тебя в больницу, поэтому я делаю то, что в моих силах.

Она медленно опустила руки и лежала неподвижно; только слегка раздвинула бедра, когда я разрезал её тоненькие трусики и стаскивал их. Реденькие темно-каштановые пушистые кудряшки еле прикрывали её едва сформировавшийся лобок - должно быть, девчушка ещё моложе, чем показалось мне сначала, подумал я. Она попыталась прикрыть лобок рукой, но сделала это так неловко, что от моего взора не укрылось ровным счетом ничего. Лет шестнадцать, а то и пятнадцать, решил я. Недозрелые грудки чуть больше грецких орехов. Нежные, но уже налитые бедра, что так свойственно юности. Счастлив будет тот парень, который лишит её невинности, невольно подумал я. При одной этой мысли мой член предательски зашевелился.

Я снял компресс с её лица.

– Встать-то можешь?
– спросил я, собираясь осмотреть её спину.

Она послушалась. Попочка у неё была нежная и круглая. В иных обстоятельствах показалась бы мне необычайно заманчивой. Не увидев на спине никаких ушибов, я велел ей лечь снова.

– У тебя что-нибудь ещё болит, кроме лица?

– Мне больно везде, - ответила она.
– Они били меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом.

– На теле ничего не заметно. Следы остались только на лице, но они скоро пройдут.

– Но мне все равно очень больно.

Я порылся в аптечке и нашел бутылочку со спиртовой примочкой. Когда я плеснул жидкость на нежный лобок и бедра, девчушка опять протестующе прикрылась руками.

– Опусти руки, черт побери! Ты же сказала, что у тебя все болит.

– Но...

– Ты хочешь в Пирсонскую Мемориальную больницу?

– Нет, - прошелестела она.

– Ты хочешь, черт возьми, уйти отсюда и вернуться туда, где ты жила то есть никуда?

– Нет, - опять еле слышно ответила она.

– Тогда убери руки и лежи спокойно. Двигайся только по моей команде.

– Ты жестокий, -

сказала она тихо.
– Ты беспощадный. Я видела, как ты убил этого человека.

Вместо ответа я большим и указательным пальцами раздвинул маленькую розовенькую щель, спрятанную под мягким пушком, и легонько ущипнул за клитор.

Девчушка слегка дернулась, но её бедра, до этого напряженные, расслабились.

– Я же сказал - лежи смирно, - прорычал я.

И она лежала не двигаясь, как мертвая, пока я не велел ей повернуться. Впрочем, мертвой её никак нельзя было назвать. Попочка у неё была загляденье, а кожа гладкая и нежная, с золотистым загаром.

Закончив растирание, я откинул голову назад, чтобы не щипало глаза от спирта и посмотрел на часы. Стрелки показывали начало десятого. Да, насыщенный получился вечерок, ничего не скажешь.

– Пошли, - сказал я, протягивая ей руку.
– Пора ложиться спать.

Девочка промолчала, а я рывком поднял её на ноги и, указав на спальню, добавил:

– Иди туда. Ложись с той стороны, где телефон.

Оставив её в спальне, я вышел из квартиры и направился к Эмме Проделл, своей хозяйке. Эмма встретила меня в халатике, под которым - она этого не скрывала - не было ничего.

– Заходи, - проворковала она.
– Я, правда, не одна.

– А кто у тебя?
– не скрывая разочарования, поинтересовался я. Я был уверен, что у неё любовник, поэтмоу заранее горевал. Прелести невинной девчушки возбудили меня так, что так яйца заныли.

– Младшая сестра, - хихикнула Эмма.
– Не бойся, она нам не помешает.

Войдя в гостиную, я увидел неописуемо прекрасную девушку. Длинноногую голубоглазую блондинку в мини-юбке. В её взгляде сквозило любопытство. На столике перед диваном стояли два недопитых бокала и бутылка виски. Рассмотрев раскрасневшиеся лица сестер, я сразу понял, что обе навеселе. Дело начинало приобретать более интересный оборот.

– Герти, познакомься с Джерри, - сказала Эмма. И снрова хихикнула. Это тот гигант, о котором я тебе все уши прожужжала.

– Я тебе не верю, - заявила Герти.
– Мужчина как мужчина. И вдруг она игриво облизнула губки.
– Представляете, Джерри, Эмма клянется, что у вас двадцатидюймовый... Ну, этот...

– Хер!
– радостно закончила Эмма.
– Он у него как хобот. Джерри, снимай портки! Покажи ей!

– Что ты мелешь?
– притворно засмущался я.

Но Эмма уже вцепилась мне в ремень и, преодолев мое вялое сопротивление, быстро стянула с меня брюки вместе с трусами.

– Вот, полюбуйся!
– гордо сказала она, показывая на моего уже просыпающегося зверя.
– Видала что-нибудь подобное?

В ответ Герти широко раскрыла глаза и застонала. Ее длинные ноги задвигались, словно она пыталась мечтательно мастурбировать.

– Смотри, встает, подлец!
– восторженно заявила Эмма, усиленно дроча мой член.
– Только люстру не разбей, Джерри.

Герти, не выдержав, сорвалась с дивана, подскочила ко мне и, опустившись на колени, принялась лизать и целовать мой уже вздыбленный орган.