Миллстоун и старые тайны новых территорий
Шрифт:
– Хорошо.
Она отставила стакан, оперлась ладонями на стойку и повернулась к Джону.
– Ну, начать стоит с того, что я представляю организацию, которая может доставить вам алкоголь. Насчёт ничего конкретного я тоже ничего не решаю, но, учитывая ваше запустение, мы можем быть друг другу интересны.
– У нас сейчас небольшие трудности, и мы, наверное, не сможем заплатить.
– Не будем ходить вокруг да около. Мы осведомлены о ваших трудностях, - вступила в разговор Шейла, - и готовы помочь.
– Осведомлены?
– девушка усмехнулась, - и всё равно пришли?
– Да.
– Вы старые знакомые отца?
– Нет, к сожалению, - сказал Джон, - может быть, наша хозяйка и знала его когда-то, но сам я, к сожалению, видел его уже после того, как он погиб. Мои соболезнования.
– Спасибо, - сухо сказала она, - значит, вы федералы?
– Ну, у нас есть разрешение на перемещение и торговлю в пределах новых территорий, - сказал Джон, отхлёбывая ещё вина, - да и местные рейнджеры не отказывают в содействии, покуда наши интересы пересекаются.
– И в чём же они пересеклись здесь?
– недоверчиво спросила она.
– Я занимаюсь охраной каравана. Здесь очень неспокойные места, а товар востребован. У нас его много, но мы не можем рисковать. Вот я и занимаюсь тем, что параллельно с федералами разбираюсь в том, что здесь происходит. Сегодня я убедился, что до сюда можно доехать без проблем, по крайней мере, днём, но дальше двигаться опасаюсь. Хорошо ещё, что мы можем продать товар, но через пару дней у нас начнётся простой.
– Так что именно вы можете привезти? Нам нужно почти всё. Ещё до смерти отца с ним отказались работать остальные. Кто потому, что федерация пришла без спроса, кто ещё почему-то. Несколько дней мы справлялись, а потом всё кончилось.
– Понимаю. Мы это исправим. Но именно мы с моей помощницей сейчас хотели бы обсудить не цены и ассортимент, а непосредственно гибель вашего отца.
– И что вас интересует?
– Всё. От подробного описания последних моментов его жизни до ваших мыслей о том, кто из старых или относительно новых знакомых мог это сделать.
– Всё было как всегда. Людей в тот вечер почти не было. Выпроваживать отцу никого не пришлось. Просто закрыл все двери и пошёл наверх.
– То есть, он просто пошёл наверх, как всегда, а наутро его нашли мёртвым?
– Джон поднял брови.
– Да.
– И никто ничего не слышал?
– Нет.
– На входной двери приличный засов, его сложно открыть бесшумно, тем более, не зная. А на задней двери?
– Поменьше.
– Могу я посмотреть?
– Ладно, - пожала плечами девушка.
Засов на двери был и правда гораздо меньше, но был неплохо подогнан изначально, и совсем недавно хорошо смазан.
– Ваш отец следил за его состоянием?
– спросил Джон, растирая на пальцах чёрную смазку.
– Да нет, - девушка развела руками.
– Кстати, мы до сих пор так и не представились. Я Джон, а мою помощницу зовут Шейла.
– Эльма. Эльма Маркин.
– Очень приятно, - сказал Джон, поднося пальцы к носу.
– Что это?
– Машинное масло. Та ещё смазка для дверей, но на пару раз хватит. Думаю, её выбрали из-за простоты использования.
Он немного потянул дверь на себя, потом осторожным движением открыл засов. Тот лишь едва слышно пискнул. Разумеется, такой звук не было слышно в спальнях наверху. Потом Джон уверенно подал дверь вперёд, и она открылась, даже не скрипнув.
– Скажем, для петель оно подходит плохо, - продолжал Миллстоун, но зато его не надо намазывать. Хватит всего лишь нескольких капель и минуты ожидания. Если нужен кратковременный эффект, то лучше не найти.
Он потрогал нижнюю часть нижней петли, а когда поднял руку, его пальцы снова были чёрными.
– То есть, он смазал нам дверь?
– с каким-то недоверием спросила Эльма.
– Да. Видимо, ему было важно, чтобы никто ничего не слышал.
– Но он же должен был как-то войти, - сказала Шейла.
– Скажите, Эльма, эта дверь всегда заперта, когда никого из вас нет поблизости.
– Почти всегда. Она открыта, только если кто-то из нас на заднем дворе, - она развела руками.
– Мог к ней подойти посторонний?
– Вряд ли.
– Значит, вероятность, хоть и небольшая, но есть. Либо он, учитывая его теоретические возможности, мог находиться здесь. Спрятаться. В тот вечер не было каких-нибудь странных людей здесь?
– Нет. Я вообще редко раньше выходила в сам бар вечером. И в тот раз я только прошла и всё. Два или три человека сидели. Ещё я видела одного, он говорил с отцом. Один из его друзей. Мистер Колмен.
– Где я могу его найти?
– Наверное, уже нигде, потому что он живёт в республике, а сейчас, сами знаете.
– А о чём они говорили, вам неизвестно?
– Миллстоун шагнул за порог и достал сигареты, а потом закурил.
– Нет. Наверное, о том, что теперь они не смогут вести дела.
– И по этим же причинам с вашим отцом не стали вести дела другие?
– спросил Миллстоун, - неужели среди тех, с кем он работал, не было проживающих на этой территории?
– Я знаю только, что они в чём-то не сошлись. Отец был очень мрачным последние дни. А, вот ещё!
– её осенило, что очень обрадовало Миллстоуна, и он с ожиданием на неё посмотрел, - в один день уже после закрытия кто-то приходил. Уже стемнело, брат был в гостях у своей девушки, а я уже собиралась ложиться, но мне не спалось.
– Вы слышали что-нибудь?
– Того, кто приходил нет. Наверное, он говорил очень тихо, но я слышала одну фразу отца. Он требовал, чтобы его прекратили пугать.
Она говорила задумчиво, глядя на Джона. Одну руку она держала на теле, чуть пониже груди, а второй теребила что-то, напоминающее амулет, висевший на шее. Сейчас, отвечая на вопросы Джона, она и сама начинала кое-что понимать, но до того, как Миллстоун задал ей свои вопросы, она как будто ни о чём не знала.
– Только одну фразу?
– спросил Джон, когда Эльма задумалась, и воцарилось молчание.