Милорадович
Шрифт:
«При вступлении в Москву авангард Мюрата смешался с казаками нашего арьергарда. Французы были поражены безлюдностью города и по пустым улицам приближались к Кремлю. Человек 500 простонародья захватили в арсенале оружие и заняли Никольские ворота, желая преградить путь неприятелю к соборам и царским чертогам; французы двинулись к арсеналу, откуда их встретили выстрелами, так что Мюрат велел выстрелами из орудия разогнать толпу. Один крестьянин кинулся на офицера, бывшего при орудии, прикладом раздробил ему череп и зубами начал рвать ему лицо; конечно, неизвестный герой пал тотчас, в свою очередь, мертвым» [1039] .
1039
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 130.
«Молча, в порядке, проходим мы по длинным, пустынным улицам, глухим эхом отдается барабанный бой от стен пустых домов. Мы тщетно стараемся казаться спокойными, но на душе у нас неспокойно: нам кажется, что должно случиться что-то необыкновенное. Москва представляется
«Французам потребовалось 12 недель для того, чтобы от Ковно дойти до Москвы; из выступивших из Ковно свыше 280 тысяч человек достигло Москвы не более 90 тысяч человек» [1041] . Можно сказать, что до Москвы Великая армия дошла на последнем издыхании… Хотя для русских это вряд ли было утешением.
1040
Ложье Ц.Указ. соч. с. 73.
1041
Клаузевиц К.1812 год // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 29.
«Милорадович выехал за город и вдруг увидел двух польских улан, а за ними конницу, двигавшуюся наперерез Рязанской дороги; он тотчас поскакал к польским уланам. Удивленные появлением русского генерала, они остановились и на вопрос: "Кто ими командует?" — почтительно отвечали, что начальник их генерал Себастиани, едущий вслед за ними. Милорадович понесся по направлению, где должен был встретить французов, и увидел Себастиани, который был с ним коротко знаком в Бухаресте и радостно вскричал: "Bonjour, cher Miloradovitz!" [1042] — "Се ne sont plus les beaux jours de Bucarest [1043] , — отвечал Милорадович. — Вы поступаете вопреки народному праву. Я условился с Неаполитанским королем о свободном выходе арьергарда из города, а ваши войска уже заслоняют дорогу". — "Я не получил от короля никакого уведомления, — отвечал Себастиани, — но, зная вас, верю вашему слову". Он приказал дивизии остановиться параллельно Рязанской дороге, по которой свободно прошли последние войска арьергарда и обозы» [1044] .
1042
Доброе утро, дорогой Милорадович! (фр.).
1043
Сейчас не те прекрасные дни в Бухаресте (фр.).
1044
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 131.
Штабс-ротмистр Акинфов представляет все по-иному: «Узнав от меня, что аванпостами командует Себастиани, которого Милорадович знал по случаю проезда его из Константинополя чрез Бухарест, он сам поехал к неприятельским аванпостам, спросил генерала Себастиани и, обрадовавшись друг другу, предложил ему не проливать крови в день их свидания и что он так отступит 4 версты. Не смею утверждать справедливости этого, быв тогда во фронте, а не при Милорадовиче, но знаю, что мы точно отступили с арьергардом 4 версты, продневали без сражения и даже целый день не садились на лошадей…» [1045]
1045
Акинфов Ф.В.Разговор с Мюратом. с. 184—185.
«Милорадович, искусно и мужественно… отстояв Москву от ускоренных движений неприятеля, остановился в Панках, на Рязанской же дороге» [1046] . «Дорога и поля были загромождены экипажами. Тысячи карет, колясок, фур, телег теснили друг друга, спеша от неприятеля…» [1047]
Казалось, что все уже осталось позади…
«Часу в пятом я прошел через город и, расположившись в нескольких верстах от оного, от усталости вошел в избу и лег, — рассказывал Михаил Андреевич. — Но через несколько минут вбежал ко мне генерал Панчулидзев [1048] , объявив, что два командуемых им полка драгун едва вышли из заставы, как их окружили неприятели, и что они находятся теперь позади неприятельской цепи. Я послал к генералу, командующему французским арьергардом, требовать их освобождения, но вдруг потом сел сам на лошадь и поскакал вперед. Я проехал неприятельскую цепь без одного адъютанта и без трубача к великому удивлению находившихся тут польских войск, которые смотрели на меня с изумлением…
1046
Муравьев А.Н.Сочинения и письма. с. 120.
1047
Акинфов Ф.В.Разговор с Мюратом. с. 184.
1048
Панчулидзев 1-й Иван Давидович(1758—1815) — генерал-лейтенант (1813). Участвовал в штурме Очакова (1788), Персидском походе (1796), в кампании 1805 года, сражении при Аустерлице. В 1812 году отличился в сражениях при Бородине, Красном, Вязьме, Малоярославце. Участвовал в Заграничных походах (1813—1814), отличился в сражениях при Лютцене, Бауцене и др., занятии Парижа.
Я
Есть несколько свидетельств как про первую, по выходе из Москвы, так и про эту встречу Милорадовича и Себастиани. Хотя возможно, что очевидцы, за давностью лет и множеством последующих событий, разделили одно свидание пополам… Ведь сам Михаил Андреевич о первом свидании Михайловскому-Данилевскому не рассказывал. Что ж, очередная легенда…
1049
Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 60.
«Мы могли видеть, как через заставы, расположенные в стороне от нас, из пустеющей Москвы непрерывной вереницей тянулись небольшие русские телеги, причем в эти первые часы французы их не тревожили… Далее, мы отсюда наблюдали, как в крайних предместьях Москвы уже в нескольких местах подымались столбы дыма, являвшиеся, по мнению автора, следствием господствовавшего там беспорядка…» [1050]
Войска только покидали Москву, а там, по свидетельству Карла Клаузевица, уже начинался пожар. Масштабов грядущей трагедии еще никто не мог предполагать — и французам, мнившим себя победителями, и отступающим русским войскам казалось, что наконец-то наступило долгожданное затишье…
1050
Клаузевиц К.1812 год // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 29.
«На другое утро в седьмом часу поскакал он [Милорадович] на аванпосты и там согласился с своим приятелем [Себастиани] приостановить действия до 7 часов вечера. Но как в это время было уже совершенно темно и луна не светила, то в существе армия выиграла еще целые сутки, а всего 36 часов, в продолжение которых совершено отступление со всеми огромными обозами и парками, прикрыв вместе и спасавшихся с достоянием своим московских жителей. И этим Россия обязана бессмертному подвигу Милорадовича. Фанфаронство, составлявшее черту в характере его, внушило ему мысль к спасению армии. Провидение употребляет иногда слабости и самые пороки людей для достижения великих целей своих…» — констатировал Щербинин [1051] .
1051
Щербинин А.А.Записки Щербинина // 1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. с. 28—29.
Да, характер графа Милорадовича был весьма сложен и противоречив — но армия-то была спасена!
«2 [сентября]. Наконец, оставив город, генерал Милорадович с арьергардом расположился в виду оного пред селением Карачаровым… Главная квартира была в селе Жилине. В ночь начался пожар в городе…» [1052] «Я проходил Москву в арьергарде Милорадовича и в ту же ночь видел ее в пламени» [1053] . «Мы увидели громадные столбы дыма, а вслед за этим целое море огня. Москва пылала, объятая пламенем со всех сторон» [1054] .
1052
М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 235.
1053
Раевский В.Ф.Материалы о жизни и революционной деятельности. Иркутск, 1983. с. 371.
1054
Дрейлинг И.Р., фон.Воспоминания участника войны 1812 года // 1812 год. Воспоминания воинов русской армии. с. 377.
«В Москве осталось много имущества артиллерийского депо, которого нельзя было поднять за отсутствием подвод. Также остались в Москве 608 старинных русских и 453 турецких и польских знамен и более 1000 старинных штандартов, значков, булав и других военных доспехов; почти все они сгорели» [1055] .
Оставим историкам спорить, кто именно спалил Москву, но подтвердим, что Кутузовский план выполнялся неукоснительно.
А вот какую благостную картину воспроизвел князь Голицын: «Будучи отправлен к Милорадовичу, я догнал главную квартиру на привале, под вечер, уже в деревне Лом. Первый раз зарево Москвы было нам так видно; Кутузов сидел и пил чай, окруженный мужиками, с которыми говорил. Он давал им наставления, и когда с ужасом говорили они о пылающей Москве, то, ударив себя по шапке, сказал: "Жалко, это правда, но подождите, я ему голову проломаю". Кутузов на другой день старался собрать усталых и, не дожидаясь более одних суток, перешел в Красную Пахру, на среднюю Калужскую дорогу… В Пахре главная квартира была несколько дней; тут расстался с армией Барклай-де-Толли, на место которого назначен был Тормасов» [1056] .
1055
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 132.
1056
Голицын А.Б.Записка о войне 1812 года // России двинулись сыны. с. 170.