Милорадович
Шрифт:
«Редкий день проходил в отряде Милорадовича без боя и самого деятельного участия Потемкина в огне. Самым усердным помощником Милорадовича являлся всюду Потемкин, и когда войска арьергарда по ночам покоились, он бодрствовал, занимаясь с Милорадовичем, не знавшим сна и покоя, распоряжениями к наступавшему дню… Везде войско видело Потемкина впереди, везде ревностным исполнителем повелений Милорадовича, бывшего повелителем храбрейших» [1073] .
Так писал историк и участник событий. Но это — только первые лица, а ведь были еще и командиры дивизий, командиры бригад, шефы полков…
1073
Там же.
Приказание от 4 сентября 1812 года: «Имею честь донести, что его светлость, определив завтра с армией следовать фланговым маршем, не может согласиться, чтобы весь арьергард перешел на сей берег реки, ибо неприятель без затруднения откроет движение наше и тем предприимчивее действовать будет, дабы, отвлекая в подкрепление арьергарда, умедлить скорость движения. Его светлость предлагает, буде необходимо не нужно будет оставаться всем войскам на той стороне, 8-й корпус переправить за реку, а войскам, собственно арьергарды составляющим, остаться на том берегу и сколько можно долее… Армия прежде 6 часов не сойдет с лагеря так, чтобы не приметно было ее движение, а потому и присутствие неприятеля должно быть елико возможно до некоторого времени удалено…
Начальник главного штаба генерал-майор Ермолов» [1074] .
Согласно плану, разработанному еще до сдачи Москвы и хранившемуся в глубочайшей тайне, русская армия должна была оторваться от неприятеля, дезориентировав его относительно направления своего движения.
«После совета [в Филях]был призван военный полицмейстер армии Шульгин [1075] и дано ему повеление всех гнать на Рязань. Другое еще лицо было вытребовано: генерал-интендант Ланской [1076] . "Распорядись продовольствием" — были слова Кутузова. "Но куда мы пойдем? На Рязань трудно, ибо все запасы наши — по другому направлению, около Калуги, которая, по всему, есть центральный пункт". — "А разве тут на Рязань ничего нет?" — "Быть — будет, если прикажете, но жалко и опасно, как бы то не пропало и долго до нас не дойдет". — "Подумаю, ты приди ко мне завтра, когда мы придем на место". К этому краткому разговору и к мысли, изъявленной еще на Бородинской позиции, нужно отнести весь концепт флангового марша на Подольск и дальнейшие действия.
1074
М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 236—237.
1075
Шульгин Александр Сергеевич(ок. 1775—1841) — полковник, адъютант цесаревича Константина; в 1812 году находился в распоряжении генерал-полицмейстера армии М.И.Левицкого; в 1814-м — генерал-майор.
1076
Ланской Василий Сергеевич(1754—1831) — действительный тайный советник, сенатор. В 1813—1815 годах — генерал-губернатор бывшего Великого герцогства Варшавского. В мае—ноябре 1815 года — председатель Временного правительствующего совета Царства Польского. В 1823—1827 годах — министр внутренних дел, член Верховного уголовного суда над декабристами (1826).
Это одно поставляет Кутузова на ряду первейших полководцев, ибо соображения и исполнение оных превосходны» [1077] .
«Из Москвы мы пошли сначала на Рязань, но после двух переходов по этому пути свернули проселком на старую Калужскую дорогу. Теперь стало ясно, чего хочет наш светлейший, — загородить неприятелю путь в южные, богатые хлебом губернии» [1078] .
Судьба армии вновь оказалась доверена Милорадовичу. Думается, что вряд ли кто из наших военачальников смог бы совершить то, что сумел сделать он, ибо кроме первостепенных командирских качеств и боевого опыта, тут нужен был еще и тот самый дерзкий, авантюрный характер, за который упрекали Михаила Андреевича иные современники. Надолго, очевидно, засело в памяти у генерала дело при Мельке в 1805 году, когда излишней своей доверчивостью он не только провалил хитроумный кутузовский план, но и чуть было все не сгубил — теперь условия были примерно те же.
1077
Голицын А.Б.Записка о войне 1812 года // России двинулись сыны.
1078
Растковский Ф.Об Отечественной войне // Изгнание Наполеона из Москвы. с. 19.
«3 сентября Милорадович стоял еще с арьергардом в Вязовке и имел разговор с Мюратом» [1079] . Вот что рассказывал он Михайловскому-Данилевскому: «Я устроил арьергард в боевой порядок и, объезжая передовую цепь, увидел впервые Неаполитанского короля: сближаясь понемногу, мы подъезжали друг к другу. "Уступите мне вашу позицию", — сказал он. "Ваше величество", — отвечал я. "Я здесь не король, — прервал он, — а просто генерал". — "Итак, г-н генерал, — продолжал я, — извольте ее взять, я вас встречу. Полагая, что вы меня атакуете, я приготовился к прекраснейшему кавалерийскому сражению: у вас конница отличнейшая, а сегодня решится, которая лучше, ваша или моя: местоположение для конного сражения выгодно, только советую вам с этой стороны не атаковать, потому что здесь болота". И после сего я повел его туда, что его крайне удивило» [1080] .
1079
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.
1080
Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 60.
Чтобы решиться на такой контакт, надо было пользоваться воистину бешеной популярностью у своих солдат. В те дни, когда в воздухе буквально витало слово «измена» — в предательстве подозревали не только Барклая, но и самого Кутузова, — военачальник, встречающийся с противником за передовой цепью, мог даже поплатиться жизнью. Понятно, что встреча происходила не на виду у всей армии, но ведь хоть кто-то да видел, и, значит, слух о ней должен был разлететься по всем полкам в считаные часы.
«На следующий день противники опять съехались в передовой цепи, и Мюрат предложил арьергарду отступить без боя; на это Милорадович ответил отказом и, в свою очередь, предложил Мюрату личным осмотром убедиться в причине такового…» [1081] — обрываем историка на полуслове, ибо дальше следует вообще фантастический эпизод, о котором лучше расскажет лично Милорадович: «…поехали мы через нашу цепь: король немного оробел и оглянулся на свиту свою, оставшуюся позади. "Не бойтесь ничего, — сказал я, — вы здесь безопасны"…
1081
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.
Я показал ему часть моей позиции, он просил меня уступить ему часть деревни, бывшей впереди оной, а потом всю деревню, на что я согласился» [1082] .
«Милорадович уступил деревню, удерживать которую не представлялось необходимым…» [1083] Но когда маршал хотел проехать далее упомянутой деревни, Михаил Андреевич его удержал, «…указав ему на наших гренадер, сказал, что этим храбрым солдатам неприятно будет, есть ли они увидят нас вместе» [1084] .
1082
Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 61.
1083
Михайловский-Данилевский А.И.Отечественная война… с. 146.
1084
Милорадович М.А.О сдаче Москвы… с. 61.
Ну да, будто бы гренадеры не узнавали их издалека или с кем-то путали!
«Генерал Милорадович не один раз имел свидание с Мюратом, королем Неаполитанским. Из разговоров их легко было заметить, что в хвастовстве не всегда французам принадлежало первенство. Если бы можно было забыть о присутствии неприятеля, казалось бы свиданье их представлением на ярмарке или под качелями. Мюрат являлся то одетый по-гишпански, то в вымышленном преглупом наряде, с собольей шапкой, в глазетовых панталонах. Милорадович — на казачьей лошади, с плетью, с тремя шалями ярких цветов, не согласующихся между собою, которые, концами обернутые вокруг шеи, во всю длину развевались по воле ветра. Третьего подобного не было в армиях!» [1085]
1085
Ермолов А.П.Записки А.П. Ермолова. 1798—1826. с. 210.
Итогом этих встреч и переговоров было то, что начальник французского авангарда напрочь потерял бдительность, чем и воспользовался начальник русского арьергарда: отходящая армия оторвалась от противника и… исчезла! Неаполитанский король был одурачен, обведен вокруг пальца, выставлен на всеобщее посмешище! Вот уже действительно, «du sublime au ridicule…». Свершить подобное было под силу только Милорадовичу, к которому маршал Мюрат не мог не проникнуться доверием всей душой, ибо, как уже сказано, «третьего подобного не было»… При этом француз не мог не отдать должного воинскому искусству русского арьергардного начальника, и по этой причине их последующие отношения оставались столь же доверительны.
«7 [сентября].Армия продолжала свое движение на старую Калужскую дорогу и заняла лагерь при деревне Красной Пахре на левом берегу реки Пахры. Генерал Милорадович, оставив полковника Ефремова с значащим отрядом кавалерии и частью пехоты на правом берегу реки Москвы при Боровском перевозе, дал ему повеление на случай приближения неприятеля отступать к Бронницам и тем заставить его думать, что главная наша армия отступила в сем же направлении. Сам же генерал Милорадович со вверенным ему арьергардом двинулся скрытно влево, распространяясь партиями своими по разным дорогам, ведущим к Москве, по которым никакого не открыл неприятеля» [1086] .
1086
М.И. Кутузов. Сборник документов. т. 4. Ч. 1. с. 239.